О начале опытной эксплуатации нового зимовочного комплекса антарктической станции "Восток

В потоке дрянных новостей последнего времени сегодня вдруг как "луч света в темном царстве" - сообщение о начале опытной эксплуатации нового зимовочного комплекса антарктической станции "Восток".

А это круче, чем вывод на орбиту новой большой космической станции, типа МКС.

"Восток" находится в глубине Антарктиды, расстояние до берега - около 1200 км, высота над уровнем моря - около 3,5 км. Там была зафиксирована самая низкая температура на планете - 89,2 градуса ниже нуля. Самая жаркая температура там - минус 13. Ветер со скоростью 100 км/час случается нередко. В воздухе мало кислорода и углекислого газа - дышать очень тяжело. Да и ветер валит с ног.

Зимой (с мая по ноябрь) станция полностью отрезана от мира. Самолет там не сможет сесть - снег по своей структуре при температуре ниже минус 60 градусов становится похож на песок. Так что сообщение с "большой землей" только летом, с декабря по апрель. Туда добираются санно-тракторными поездами и самолетами. Представили условия?

И вот в этом ужасном месте построили по сути новую станцию. Ее длина 140 м. Стоит на высоких сваях, иначе снегом заметет. Эту громаду туда привезли, смонтировали. В мороз и ветер. Все это страшно дорого. Но когда деньги идут на науку, мне не жалко. А станция "Восток" - это чистая наука.

Зимовать там страшно тяжело. И опасно. Мало кто знает - в апреле 1982 года в самом начале зимовки на "Востоке" сгорела электростанция - и основной дизель-генератор и запасной. На пожаре погиб один человек. Остальные 20 полярников должны были медленно умереть от холода - отапливаться нечем. Но они, совершив великий подвиг, выжили, и это просто чудо! Не стану сейчас описывать подробности. Есть очень хороший очерк лучшего журналиста СССР Василия Пескова "Зимовка" об этих событиях. Он выложен в сети, кому интересно, тот найдет. Есть книга врача той экспедиции Аркадия Максимова "Восток: на самом дальнем юге" (ее не достать). Есть несколько документальных фильмов.

А хочется чтобы сняли хороший игровой фильм о тех событиях. Несколько лет назад я стал "закидывать удочки" людям, имеющим выход на большое кино, предлагать эту идею. Стал заниматься сценарной разработкой, собирать материал. Но потом энтузиазм как-то иссяк. Во-первых, я не сценарист. Во-вторых, работа в стол, когда понимаешь, что результата скорее всего не будет, перестала воодушевлять.

Так что подвиг зимовавших на "Востоке" в 1982 году пока в художественном кино не воспет. И если у вас есть знакомые-друзья кинематографисты, предлагайте идею, если хотите. Кино может получится сильным.

Да, но наша группа называется "История Обнинска". Обнинск-то когда появится? А вот сейчас и появится. Наши обнинские ученые работали и работают в Антарктиде. Не на "Востоке", на прибрежных станциях. Там условия помягче, но все равно лихо.

В моей книге "Обнинск. Легенды-2" есть глава об обнинских антарктических полярниках. Вот ее здесь и выкладываю.

Глава 11. Легенда об Антарктиде

Обнинцы работают в Антарктиде с начала 70-х годов. В последнее время ежегодно туда отправляются специалисты НПО «Тайфун». Так что Антарктика – это вполне себе сегодняшний день обнинской науки. Всего же за полвека в Антарктике работали около 70-ти обнинцев - метеорологов, ракетчиков и сейсмологов.

Исследования

Зачем, к примеру, в Антарктиде нужна сейсмологическая обсерватория? «Наша обнинская обсерватория регистрирует все заметные подземные события, – объясняет Петр Косой, сотрудник Геофизической службы РАН. – Но если землетрясение слабое и далеко, волны от него почти не доходят». Петр Львович в 2000 году установил на станции «Новолазаревская» первую антарктическую цифровую сейсмостанцию – она чутко отмечает все, что происходит под землей в Южном полушарии – у российских сейсмологов с тех пор имеется полная картина происходящего. Зачем? Хотя бы затем, чтобы решить серьезную проблему – научиться предсказывать землетрясения.

Основной же отряд обнинцев-полярников – это метеорологи и ракетчики. В 70-80-е годы на полигоне станции «Молодежная» каждую среду стреляли в небо метеоракетами М-100. Памятник ей стоит у проходной НПО «Тайфун». Следили и сейчас следят наземными приборами за тем, что происходит высоко в небе – в основном за парниковыми газами. «Мало кто знает, что главный парниковый газ – это вода, – говорит сотрудник НПО «Тайфун», кандидат наук Анатолий Кальсин. – Потом метан. Появились новые парниковые газы, выбрасываемые в атмосферу промышленностью. Мы ведем наблюдения в Антарктиде, когда есть солнце. А полярная ночь – это время наладки аппаратуры – делаешь, переделываешь, настраиваешь, калибруешь. Скучать некогда».

«Мы стоим на самой низкой ступени климатических исследований, – поясняет полярник, сотрудник НПО «Тайфун» Владимир Устинов. – Мы создаем аппаратуру и измеряем атмосферные параметры. Передаем их климатологам. А они создают различные модели изменений климата».

В Антарктиде только дедушки

Когда СССР в конце 50-х начал освоение Антарктиды, в экспедициях почти не было людей старше 35 лет. Туда брали молодых, крепких и здоровых. А в начале 90-х ситуация стала меняться. Люди начали трезво оценивать, что романтики там мало, зато тяжелой, изнурительной работы – много. А заработки? Не такими уж большими они были. Обнинский инженер-ракетчик Владимир Соцков, работавший на «Молодежной» в 1981 году, рассказывал, что получал тогда 12 руб. в день – за зимовку и на автомобиль не накопишь. Сейчас опытному полярнику платят около 100 тыс. руб. в месяц. За экспедицию выходит порядка 1 млн. Но молодежь за такими деньгами не рвется. И не удивительно, что в российских антарктических экспедициях работают сейчас люди возрастом от 50 лет.

В начале 2021 года мне довелось встретиться с известным обнинским полярником Анатолием Кальсиным.

– Я в июне 2020 года вернулся из своей восьмой экспедиции, – сказал он мне тогда.

– А лет вам сколько?

– 72! Что удивляетесь? Я бы и в этом году поехал, но ввели возрастное ограничение из-за пандемии.

– Хотите вернуться в Антарктиду?

– Очень!

Тяжести и радости

«Самое неприятное в Антарктике на станции «Новолазаревская» вовсе не низкая температура, – говорит Владимир Устинов. – Станция недалеко от побережья, и зимой, в июле-августе, редко, когда мороз сильнее 20 градусов. Зато дует постоянный изматывающий ветер, от него нет спасения». Однажды, в 2006 году, ураган перевернул балок (домик) со всей обнинской аппаратурой. «Представляете, ураган кончился, я пошел к нашему балку, а его нет! – продолжает Устинов. – Смотрю – лежит в тридцати метрах на боку. Вся аппаратура разбилась! Пришлось срочно доставлять самолетом новую. А балок мы восстановили, как следует закрепив его камнями и тросами. До сих пор стоит, не падает».

Отдельная история – отношения между людьми на зимовке, когда на несколько месяцев в замкнутом пространстве остается 20-30 человек. «Похоже на колонию общего режима – одни и те же лица, – вспоминает Петр Косой. – Но мне сильно повезло. На зимовку собрались нормальные, компанейские ребята». Конфликты же случаются. «Вроде бы все люди хорошие, – рассказывает метеоролог Аркадий Стажков. – Но ощущение такое, что у одного левая резьба, а у другого – правая – не совпадают. Ссорился я там с одним человеком. Хорошо, что он только летом работал и на зимовку не остался. Иначе дошло бы до больших неприятностей».

Анатолий Кальсин, восемь раз зимовавший на «Новолазаревской», тоже говорит о том, что многое зависит от личных качеств людей: «Я сам человек неконфликтный. И многими воспринимаюсь там, как ветеран, «старослужащий». Не раз приходилось успокаивать людей, разнимать ссорящихся, разрешать конфликты». Тяжелых происшествий с участием обнинцев, с их слов, не было, но в Антарктиде всякое случалось – и поножовщина, и убийства. Кстати, не только на российских станциях. Люди везде одинаковы.

Главные же радости – тоже в общении. «Я три раза был в Антарктиде, – говорит Аркадий Стажков. – Каждый раз брал с собой гитару. Сочинял песни. Меня любили там слушать».

Все мои собеседники сказали о том, что время, проведенное в экспедиции, было прекрасным. «Антарктида затягивает, – признается Владимир Устинов. – Почему? Не знаю. Может быть, потому, что только ты можешь решить поставленную задачу. Ты там свободен от суетности. Там ты член сплоченной команды, которая надежна и всегда поможет. А еще – там просто красиво. Как нигде».

Люди и пингвины

Раньше на прибрежных антарктических станциях было полно собак и кошек – души полярников всегда тянулись к живому. Сейчас – запрещено. Страны, работающие в Антарктиде, договорились о минимальном влиянии на природу материка, поэтому не только животных, грунт для теплиц завозить нельзя. Так что из живности для общения сейчас – только местные обитатели, в основном – пингвины. Людей они не боятся, но предложенный корм игнорируют.

Но бывают исключительные ситуации. Владимир Устинов рассказал такую историю. Станция «Новолазаревская» хоть и прибрежная, но от летней кромки льда до нее 100 км. И однажды туда полярным летом пришел низкорослый пингвин рода адели. И давай кричать! Его поймали – легкий оказался, как перышко. «Адели обычно тяжелые, похожи на мешочек со свинцом, – говорит Владимир Устинов.- Наверное, этот пришел к людям откормиться». Назвали гостя Петей. Предложили ему хлеба – ест с удовольствием. А размороженную рыбу – тем более.

Петя остался на станции. Рядом – озеро, в нем он и купался, демонстрируя виражи на радость полярникам. Приглядывал же за птицей и кормил ее полярник по имени Петр. Петя к Петру привязался, везде сопровождал его.

Из-за Пети запас рыбы на станции стал заметно сокращаться. Повар возмутился: «Чем я буду кормить народ зимой?!» По этому вопросу собрали общее собрание. И постановили: «Пусть Петя ест, сколько хочет. А мы как-нибудь без рыбы перебьемся».

Жил Петя на станции около месяца. Отъелся. Однажды вышли люди к озеру, а его нет. Ушел к своим, не попрощавшись. Но память о себе оставил добрую.

…Сейчас приехать в Антарктиду может любой человек – туристом, были бы у него деньги. «Кого я только не видел из них, – говорит сотрудник НПО «Тайфун» Анатолий Кальсин, – и принца Гарри, и князя Монако Альбера II». Побережье Антарктики с годами стало доступным. Но оно по-прежнему больше царство ученых, чем туристический объект. Антарктика – уникальный материк. Это ничейная территория. Государства договорились, что там запрещено оружие, можно проводить только научные исследования. Да и то – так, чтобы никаких отходов не было. И сейчас весь накопившийся мусор потихоньку утилизируют. А металлолом сдают в ближайшей точке приема, которая в пяти тысячах километров, – в Кейптауне (Южная Африка).

+ + +

Navigare necesse est – «мореплавание необходимо» – с глубоких времен этот девиз зовет отважных людей преодолевать непреодолимое. Экспедиции в Антарктиду тяжелы, это почти как слетать в космос, а то и сложнее. Но изучение Антарктики – необходимо.

На фото - новый зимовочный комплекс антарктической станции "Восток"