 |
|
Все последние события из жизни вулканологов, сейсмологов |
 |
|
|
Какие шишки можно набить, занимаясь вроде полезным делом — разведением и завозом вымирающих животных на новые территории? А что если животное (или растение) под угрозой не находится, но может принести пользу в новом ареале? В статье мы посмотрим, как интродукция может поставить под угрозу размеренную жизнь обитателей экосистем. Время чтения ~ 5 минут. Даже незначительная доля завезённых видов способна причинить существенный ущерб, который может обернуться настоящей катастрофой. Огненные муравьи, азиатские термиты, непарные шелкопряды, ильмовые листоеды, речные, азиатские карпы, змееголовы, питоны…. И это ещё не конец списка интродуцированных видов, которые повели себя совсем не так, как предполагалось. Страшная штука — интродукция Дело в том, что в изначальных местообитаниях виды, в устоявшихся с годами экосистемах, сосуществуют с другими представителями флоры и фауны. Зачастую, люди не могут предположить как те или иные виды влияют друг на друга и почему численности популяций более или менее постоянны. Это приводит к различным плачевным ситуациям. Уже давно государствами ведётся учёт биоразнообразия и отмечается экспоненциальный рост числа видов-колонистов. В США специальным указом президента виды-колонисты даже были обозначены как «инвазивные». Отдельный термин ввели для обеспечения своевременного принятия мер по предотвращению экологических катастроф, связанных с непредсказуемостью завезённых популяций. Рассмотрим интересный пример. В конце 1940-х на остров Гуам из Новой Гвинеи была завезена коричневая бойга. Предположительно, это произошло случайно: змеи попали на остров после Второй мировой войны на кораблях, доставляющих военное оборудование. Бытует теория, что змею завезли специально, дабы она поела неугодных человеку мышей, но в научных статьях подтверждения она не находит, так что не будем сильно верить этой красивой легенде. Коричневая бойга сперва питалась мелкими грызунами и птицами, что свойственно ей и в естественном ареале, но через несколько лет она полностью уничтожила на Гуаме несколько видов певчих птиц. Это произошло из-за неконтролируемого размножения опасной красавицы — не было хищников, способных взять численность популяции под контроль. Шутка ли — 50 особей на один гектар!  Вторым примером необдуманной интродукции стали бобры. Работы по восстановлению европейского бобра в Европе (Швеция) начались в 1920, в России — в 1930. Одновременно в 1930 году в Финляндии началась интродукция канадских бобров. Виды начали активно размножаться и вскоре канадские бобры заполонили всё: начиная от северо-восточных районов Карелии и заканчивая Архангельской областью.  Казалось бы: чем могут помешать бобры? Змеи-то читателя не удивили: птиц едят, людей кусают — страх и ужас. А бобры — милые пушистые зверьки и вдруг — вредители? Но не всё так просто. Построенные бобром плотины изменяют гидрологический режим территории, приводят к усыханию пойменных ельников, которые в свою очередь становятся очагами распространения вредителей леса. Канадский бобр способствует образованию локальных водно-болотных экосистем — проще говоря, затапливает территории и наносит вред лесному хозяйству. Также учёных беспокоит обострившаяся конкуренция между европейскими и канадскими бобрами. Ещё одним примером стал всем известный борщевик сосновского. В 1944 он был впервые описан Идой Манденовой в Грузии (Месхетии). Свое ботаническое название этот вид получил в честь исследователя флоры Кавказа Д.И. Сосновского (1885–1952). Естественные места его произрастания – восточная часть Большого Кавказа, Восточное и Юго-Восточное Закавказье, Северо-Восток Турции, где этот вид растeт в горных лесах и на субальпийских лугах. В свое время было обращено внимание на использование борщевика Сосновского в Кабардино-Балкарской АССР для силосования, и в 1947 г. в Полярно-Альпийском ботаническом саду этот вид был введен в первичную культуру, изучен и рекомендован для выращивания, как кормовое растение. Здесь-то всё и началось. Борщевик стал интенсивно использоваться в кормопроизводстве благодаря таким качествам, как неприхотливость, холодоустойчивость, быстрый рост весной и формирование большой растительной массы, высокое содержание углеводов, протеина, витаминов, микроэлементов. Его активно культивировали специалисты институтов Санкт-Петербурга (тогдашнего Ленинграда), Сыктывкара, Пушкина, Московской области, а изучали и того больше: в Ереване, Житомире, Киеве, Минске, Нарьян-Маре, Петрозаводске, Ленинграде и Москве, даже в Польше. Ну и доизучались: выяснилось, что фуракумарины, присутствующие в зелёной массе растения (которая как раз и шла на силос), негативно сказываются на состоянии животных, а к тому же ещё и ответтвенны за те самые ожоги и дерматиты, которыми нас пугали в детстве. Обширные поля борщевика бросили на произвол судьбы (а как мы помним, выращивали его активно!) и он, воспользовавшись случаем, сбежал. Примерно с середины 1980-х гг. началось активное распространение борщевика Сосновского как инвазионного вида, причем практически одновременно в различных частях Европы. Борщевик сосновского одичал и сейчас представляет собой огромную проблему: благодаря своим качествам его очень нелегко вывести.  Подобных примеров очень много, но ограничимся последним. Вы что-нибудь слышали о самшитовой огнёвке? Бабочка попала на Кавказ в 2012 году на декоративном самшите, завезенном из европейских питомников при подготовке к Олимпийским играм в Сочи. Сегодня огнёвка уже уничтожила практически все насаждения колхидского самшита, занесенного как реликт и эндемик в Красную книгу России. Теперь огнёвок активно истребляют, а самшиты высаживают, но экосистеме уже нанесён непоправимый ущерб, который со временем может проявиться резко и неожиданно.  И что теперь, выселять? Когда столетие назад американский каштан, который в прошлом доминировал на большей части восточных районов Северной Америки, оказался на грани исчезновения в результате эпидемии завезенной из Азии грибковой инфекции, это привело к вымиранию семи видов ночных бабочек, гусеницы которых питались листьями этого дерева. За ними последовали голуби. По мере нарастания масштабов вымирания в процессе сокращения биоразнообразия наступает переломный момент, когда вся экосистема рушится.  Конечно, это не совсем пример интродукции, ведь вид изначально рос на своей территории, но эта ситуация позволяет понять, что всё в экосистеме связано: раз уж мы что-то завезли, то полностью истреблять уже не имеем права. Но снижать численность как-то нужно. В случае с бобрами предлагают охоту, а на остров со змеями скидывают грызунов, начинённых смертельным для рептилий парацетомолом — эти меры пока не очень успешны, но со временем могут принести плоды. Процитирую отрывок из книги Эдварда Уилсона «Будущее земли — наша планета в борьбе за жизнь»: Все имеющиеся данные противоречат предположению ряда авторов о том, что со временем инвазивные виды остепенятся и научатся мирно сосуществовать с аборигенными видами, образуя стабильные «новые экосистемы». Ничего подобного. Единственный заведомо эффективный способ остановить деструктивные процессы в живом мире – сохранить как можно более обширные заповедные зоны и обеспечить выживание существующего в них биоразнообразия. Впрочем, с такой категоричностью автора можно поспорить. Если поискать, можно найти примеры успешных и даже в чём-то полезных для местных экосистем вселений. Например, байкальский рачок-бокоплав Gmelinoides fasciatus стал в Европе опасным инвазивным видом, но конкретно в Ладожском озере он занял пустующую нишу, немного по-новому распределил потоки вещества в сообществе, и в итоге создал почти «из ничего» дополнение к кормовой базе для рыб, птиц и донных животных. Кажется, местным видам это не повредило, а уловы теперь могут увеличиться. А теперь я оставлю читателя с этими мыслями. Очень уж неоднозначная вещь — эта ваша интродукция! Источники
Источник: m.vk.com 
|
