Федор Конюхов, российский путешественник, писатель, исследователь в области человеческих возможностей

Совершил кругосветный перелет на воздушном шаре и установил абсолютный мировой рекорд:

«Один человек как-то написал, что жизнь людей была бы немного проще, если бы они вовсе не покидали собственный дом. Да, возможно, но я не из тех, кто может просидеть всю жизнь в одном месте, делая одно и то же день за днем, жалуясь при этом на свою судьбу. Я хочу, чтобы моя жизнь была приключением. И какая разница, сколько мне лет. Так, свое путешествие на воздушном шаре вокруг света я совершил совсем недавно, а мне почти 65! Но если есть мечта, идея, к которой ты идешь несколько лет, то нет ничего невозможного. Именно эту мечту – посмотреть на нашу родную Землю сверху – я и претворил в жизнь.

О подготовке

Старт состоялся 12 июля 2016 года. Но не вдруг, конечно. Подготовка длилась два года, а сама идея вынашивалась еще с 1993 года, когда впервые Ричард Брэнсон решил облететь Землю на воздушном шаре без остановки, однако у него это не вышло, а вот американцу Стиву Фоссету в 2002 году удалось, правда, только с шестой попытки. Тогда-то я точно решил, что полечу в одиночку тем же маршрутом. До этого я уже огибал Землю четыре раза, но по воде, на яхте. А вот теперь захотелось увидеть знакомые места, только на этот раз – сверху.

Всего в мире было 23 попытки облететь Землю на воздушном шаре, но лишь три из них – успешные, в том числе, и моя. И хотя полет был одиночным, однако без работы огромной и сплоченной команды он бы не состоялся. Прежде всего, в меня, в сам проект, в команду поверил мой земляк, такой же помор, как и я, президент группы компаний «МОРТОН» Александр Ручьев. Затем целых десять лет нам потребовалось для того, чтобы получить финансирование перелета. Кроме ГК «МОРТОН», взявшей основную нагрузку по затратам, нашими спонсорами стали очень многие компании.

Английская компания Cameron Balloons во главе с ее директором Доном Камероном и командой из 50 человек изготовили уникальный комбинированный аэростат. Его объем составляет 15 тысяч кубических метров, а высота – 56 метров, что сопоставимо с высотой Успенского собора Московского Кремля. Гондола шара весом в 700 кг, в которой я находился, сделана из сверхпрочного и легкого углепластика и оборудована сложнейшими приборами отечественного и зарубежного производства. Шар вобрал в себя весь опыт предыдущих попыток совершить кругосветный перелет. Поставщиками газа, гелия, пропана и кислорода стала австралийская компания Supagas. Российское техническое общество снабдило шар прибором «Око», который постоянно измерял температуру, скорость, высоту. Тренировали и готовили меня к полету три инструктора из разных стран, в том числе, и наш Иван Меняйло, с которым, кстати, еще зимой мы совершили рекордный по продолжительности полет на тепловом аэростате. А еще ранее я летал через Альпы на газонаполненном шаре. Параллельно сдал необходимые экзамены и получил австралийское удостоверение пилота свободного аэростата, позволяющее совершать полеты на территории Австралии, откуда планировался запуск.

Поддержал кругосветный перелет и известный швейцарский часовой бренд, который вручил мне уникальные часы, оснащенные системой аварийного и поискового оповещения. Я, конечно, хорошо подготовился еще на земле, но опыта и пробных попыток такого путешествия у меня не было, огромным шаром весом в 10 тонн я никогда в жизни не управлял, да и увидел-то его впервые только перед стартом. Подумал еще тогда: «Ничего себе махина!» И хотя я знал, что там внизу, на земле, мне будет помогать вся команда специалистов во главе с моим сыном Оскаром, руководителем Центра управления полета, в воздухе я буду совершенно один, как и во многих своих экспедициях, и мне никто там не поможет, если вдруг возникнут проблемы. Это очень тяжело, правда.

О старте

Итак, все необходимые процедуры были проделаны. Надо было уложиться в сезон, а сезон в Южном полушарии – это три зимних месяца: июнь, июль, август. И за это время могло появиться всего одно погодное окно – 12 часов безветрия, которое нужно использовать. Однако погодные условия не позволяли взлетать, и старт переносился несколько раз. И вот 12 июля в 7.33 утра по местному времени воздушный шар «Мортон» поднялся в воздух с аэродрома города Нортхэм в Западной Австралии. Почему мы запустились именно там? Конечно, удобнее взлетать из пустыни Сахары. Но в северном полушарии пришлось бы пересекать воздушное пространство Сирии, Афганистана, Пакистана, а у них и разрешение на полет получить сложно, и нет гарантии, что тебя не собьют даже при наличии виз и документов. А при старте в Австралии я полетел над океанами и мне пришлось пересекать территорию лишь семи стран: Австралию, Новую Зеландию, Чили, Аргентину, Уругвай, Бразилию и ЮАР. Кроме того, к востоку от городка Нортхэм нет крупных населенных пунктов, запретных зон, линий электропередач, а рядом начинается Большая пустыня Виктория - идеальная площадка для медленного и контролируемого разгона и подъема шара. Есть еще и символический момент: «Мортон» на языке поморов – это северный ветер. И вот он полетит в южном полушарии, чего в природе быть не может. Это воистину захватывающе!

По словам Дона Камерона, который не давал стопроцентной гарантии, что все будет гладко, взлет прошел идеально. А на аэродроме за сутки до этого события вовсю кипела работа по сбору оболочки, необходимого оборудования и наполнения шара гелием. В оболочку закачали 10 тысяч кубических метров этого солнечного газа. Шар устроен так, что днем он поднимался за счет расширения гелия от солнечной радиации, а ночью приходилось подогревать воздух в оболочке за счет горелок с пропаном. Для этого надо было ежедневно выбираться из кабины, чтобы переключать топливные шланги и очищать ото льда горелки, ведь я летел над облаками, а там очень холодно – ниже -40 градусов Цельсия, и низкое содержание кислорода в атмосфере.

Запуск воздушного шара – это зрелище удивительное и редкое, ракеты в космос стартуют чаще. Все, кто находился рядом, помогали нести оболочку весом в 2,5 тонны. Сам шар собирали как пазл, вручную, по оболочке ступали, сняв обувь, чтобы не повредить ее. На борту находился необходимый запас воды и сублимированных продуктов из расчета на 25 дней полета.

Волновался ли я перед стартом? Да, мои чувства перед полетом невозможно передать никакими словами!

О полете

Маршрут кругосветного перелета проходил над тремя континентами и тремя океанами: Австралия – Тасманово море – Новая Зеландия – Тихий океан – Южная Америка (Чили, Аргентина, Уругвай, Бразилия) – Атлантический океан – Африка (мыс Доброй Надежды) – Индийский океан и финишировал в Австралии. Средняя скорость перелета – 130 км в час. Максимальная – 245 километров. Над Австралией мне пришлось лететь почти трое суток, хотя запланировано было на сутки меньше. Это был напряженный отрезок полета, большой трафик движения самолетов, приходилось постоянно держать связь с диспетчерами и с наземной командой. А вот над океаном уже стало полегче, над моей головой всегда были звезды и солнце. Бушевал океан, айсберги, снег, дождь, но это все внизу, а я летел выше. По ночам для поддержания шара на нужной высоте я сжигал минимум один баллон с пропаном весом 150 килограммов. Шар становился легче, через несколько дней полета масса аэростата настолько потеряла в весе, что я мог подняться на небезопасную для меня высоту, где невозможно выжить даже в кислородной маске. На пятый день полета приходилось стравливать гелий (обычно это делается в первой половине дня, когда шар набирает высоту за счет нагрева гелия). При этом нужно постоянно наблюдать за горизонтом на востоке, мне нельзя было опускаться в грозовые тучи, условия там такие, что шар разорвало бы восходящими потоками воздуха. Все эти ошибки были в предыдущих полетах Стива Фоссета и других пилотов.

Однако даже если вовремя заметить опасные тучи, не всегда удается их перелететь. Высота кучевых облаков в океане достигает 12 километров, а мой потолок полета был в районе 10 километров. На половине пути пришлось несладко и мне, и команде: среди ночи я попал в кучевые облака, после которых на гондоле образовалась наледь в несколько сантиметров. Шар оказался в зоне турбулентности, видимость – нулевая. Мне пришлось сбросить полупустые баллоны с пропаном, чтобы шар поднялся на высоту 10 000 метров. Затем отказал клапан стравливания излишнего давления на баллоне с кислородом. Еще бы десять минут и рванул аварийный клапан, а это означает конец полета на высоте. Пришлось выскакивать на гондолу, стравливать давление и переходить на ручной режим. А потом вышла из строя горелка, чтобы не случился пожар, пришлось ее перекрыть, и шар обледенел. Так я и летел с сотнями килограммов льда в оболочке. Лишь позже благодаря команде с земли мне удалось освободить ото льда все горелки.

С каждым днем было и тяжелее, и холоднее. Последняя треть пути – самая сложная. Это была гроза над Индийским океаном, когда облака неслись со скоростью 100 км в час. Ночью горелки не могли нагреть гелий так, чтобы шар поднялся на высоту 12 км и перелетел бы их. Остановиться – это попасть в грозу, удар молнией в баллон привел бы к взрыву. У меня не работала печка, отказали приборы, чтобы не потерять связь, пришлось отогревать ручной спутниковый телефон за пазухой. Я шел по краю облаков, снижаться было нельзя. И меня тащило в Антарктиду. А там же полярная ночь, темно, -50 температура за бортом. Если бы понесло над Антарктидой, то топлива могло бы до финиша не хватить, а еще снежные облака, буря, три горелки задуло, и они мгновенно обледенели… Я тогда думал, что грехов у меня много, потому не в аду сгорю, а прямо сейчас. Всех предупредил, передал всем службам свои координаты и сообщил, что в любую секунду в шар может ударить разряд молнии. Подо мной не айсберги, а битый лед, не найти меня в случае падения. Австралийские спасатели сказали, что не успеют, им идти на судне в этот район минимум неделю. И тут, слава Богу, вдруг немного разошлись облака, и я через этот проход смог провести шар. Думал, что проскочил, а сын Оскар мне сообщил, что нет, на меня движется грозовой фронт. Но все обошлось. Я тогда думал не о себе, а о том, что в кабине у меня икона афонская Богоматери-путеводительницы, крест с мощами святых - не должны сгинуть такие сокровища... Так с Божьей помощью и долетел!

О встрече

Посадка была жесткой, при сильном ветре (6 метров в секунду). Мне не хватило светового дня, чтобы опускаться плавно, пришлось делать это весьма резко. Через час уже стемнело, а ночью совершить безопасную посадку на таком шаре невозможно. Утром я еще был над Индийским океаном, а в 16.30 уже приземлился в Западной Австралии. Шар долго не хотел останавливаться, то приземлялся, то снова взлетал. В оболочке находилось примерно пять тысяч кубических метров гелия, который невозможно быстро стравить. Тут помогали все местные жители, буквально колесами своих машин вставали на канаты-якоря гондолы. При заходе на посадку я до последнего работал с горелками, не успел пристегнуться, поэтому все удары прочувствовал, получил гематому на лице и сломал два ребра. Вылезти самостоятельно из гондолы у меня не было сил, сын помог. Ну и радости было при встрече! Без слез не обошлось, конечно, тоже. Здесь меня ждала жена Ирина с внуками. Как же я по всем соскучился! И по родным, и по Москве, и по куполам золотым. И хотя в полете я провел 11 дней, мне показалось, что прошли месяцы.

Именно вера помогла мне совершить невозможное, казалось бы, и самое опасное путешествие в своей жизни и установить при этом несколько мировых рекордов.

О рекордах

Прибор «Око», находившийся во время перелета в кабине и не пострадавший при приземлении, регулярно делал фотографии, записывал все параметры путешествия. После расшифровки его данных центр управления перелетом смог проанализировать все данные рекордной кругосветки и обозначить рекорды.

Главный рекорд – перелет вокруг земного шара на аэростате без посадки за 11 дней 4 часа и 20 минут. Предыдущий рекорд Стива Фоссета, которому я посвятил этот полет, был побит на двое суток. Второй рекорд – преодоление расстояния в 35 169 км. Третий рекорд или достижение, которое не записывается в книгу рекордов FAI, но имеет огромное значение – это кругосветный перелет на воздушном шаре в одиночку с первой попытки.

Не менее важен и тот факт, что воздушный шар прилетел обратно на тот же аэродром, с которого и начал свой полет. А самое главное, что я не подвел свою страну и тех, кто в меня верил.

О сложностях

Не будучи профессиональным спортсменом, я участвую в самых сложных и очень разных экспедициях и гонках и ставлю себе цель дойти до конца, а не прийти первым. При этом каждый раз выбираю маршруты на грани, а иногда и за гранью возможного и каждый раз обещаю себе, что это в последний раз, но вместо этого бросаю себе новые и новые вызовы. Помню, во время моего перехода по Тихому океану на весельной лодке было так трудно, что хотелось все бросить. Но потом подумал: вот Конюхов экспедицию бросит, а скажут, что это не Федор не смог, а Россия не смогла.

Да, лететь вокруг света было и опасно, и страшно, и тяжело, но и интересно. Я в свои годы получил большое удовольствие вести такую махину. Аэростат, наполненный гелием – это живой, одушевленный предмет. Было такое, что оболочка и гондола жили своей жизнью каждая: бултыхало, подбрасывало, как на качелях. Управлять таким огромным шаром было самым сложным в этом перелете, все время в напряжении. Предусмотреть все внештатные ситуации невозможно: могла быть ошибка изготовителя шара, выход из строя оборудования, ошибка пилота, неблагоприятные погодные условия.

Трудностей хватало: отсутствие сна, например, ведь через каждые полчаса приходилось выбираться из гондолы для переключения горелок, чистить их от наледи, следить за погодой, тучами, ветром, снегом, градом. Боролся со сном я так: брал в руки ложку и походную тарелку, и как только мои глаза закрывались, ложка со звоном падала на дно, от этого я мгновенно просыпался. Секунды такого «сна» хватало для восстановления. Этой технике старых монахов я научился еще перед своими одиночными кругосветками на лодке. Нельзя было засыпать еще и потому, что поднявшись уже на высоту 4000 метров, мне пришлось надеть кислородную маску, а из опыта своих походов в горы я помню, что спать в ней нельзя - можно не проснуться. Сон на высоте 8000 км – это полуобморок и означает он падение шара. А еще у меня замерзли все запасы еды и воды. Еду я выбросил в океан и держался на энергетических батончиках. С питьем поступал так: разрезал пластиковую бутылку, в которой находился лед, крошил лед в чайник и подогревал от осиновых горелок. И, конечно, было очень холодно, за бортом до -50, а внутри гондолы доходило до -25, когда печка отказала, кабина ведь не герметичная. Но я придумал, как построить новую систему отопления: тепло из горелок направил внутрь кабины, заодно и приборы отогрел, и сам немного оттаял. Порой было так холодно, что кислородные маски от дыхания тут же замерзали в камень, и я приспособился менять две маски между собой, нагревая одну на груди в куртке, пока дышал через другую.

Во внештатных ситуациях, которые были в полете, конструкторы не виноваты. Это был экспериментальный шар, никто не мог предусмотреть. На такой высоте и морозе человек может терять сознание. Для этого был прибор, который измеряет уровень кислорода. Но он постоянно пищал, и я его выключал, чтобы не мешал. Летел на пределе человеческих возможностей. Но ведь вернулся на землю живой и невредимый. Зато я видел Землю сверху, ее красивые закаты и восходы. Впервые радуга была не над, а подо мной! И я обязательно напишу об этом перелете книгу, в которой будет ответ, почему, несмотря на все сложности, я снова и снова путешествую.