Как Римская империя замёрзла насмерть

Климат и варвары

Может быть, мы и скажем ужасающую ересь, которая приведёт к массовым обморокам в стане нынешних “защитников климата”, но глобальное потепление гораздо лучше глобального похолодания. Особенно с учётом географического положения России — что плохого в пшеничных полях под Архангельском, виноградарства в Карелии или в кубанских казаках, гоняющих павианов с ананасовых плантаций под Краснодаром?

Да, возможны технические осложнения, например в виде угрозы затопления Петербурга и части Ленинградской области, но мы успеем построить дамбы — не впервой, да и наступление нового климатического оптимума дело небыстрое, у нас в запасе минимум несколько десятилетий…

Человечество сталкивалось с климатическими колебаниями с появления первых развитых цивилизаций. Похолодание среднего бронзового века, закончившееся около 1500 года до н.э., сменилось климатическим оптимумом позднего бронзового века с 900 года до н.э., потом опять стало холодно — началось похолодание века железного. Римский климатический оптимум, длившийся практически 650 лет, с его жарким и влажным климатом, позволил сначала Республике, а затем и Империи совершить бросок через Альпийские горы на север и северо-запад, включив Галлию, южную часть Британии и германские земли к западу от Рейна в орбиту античной цивилизации и заложив тем самым фундамент будущей Европы.

Pax Romana, “Римский мир” и политика добровольно-принудительной ассимиляции за два-три поколения превращали бывших варваров в римлян, причём добровольного в этом процессе было куда больше, чем принудительного — римская “наглядная пропаганда” оказалась мощнейшим и действенным инструментом: будь как мы! Живи в красивом доме, получай защиту закона, пей ароматные вина, пользуйся всеми благами и достижениями нашей культуры и прогресса — от литературы и архитектуры до агрономии и римской промышленности!

Но здесь следует помнить о важнейшем пункте. Римская империя — это прежде всего аграрное государство с аграрной экономикой, где более 90% населения заняты в сельском хозяйстве или обслуживают его. Даже сейчас, в первой трети XXI века, со всеми техническими достижениями, автоматизацией и химическими удобрениями, аграрный сектор остаётся зависимым от погодных капризов, а что уж говорить о временах двухтысячелетней давности?

Оптимум оптимумом, но и в классическую римскую эпоху в Империи случались засухи или наводнения, губительно влияющие на урожай, а следовательно на снабжение отдельных регионов (и прежде всего крупных городов!) провиантом. Тем не менее, настоящего губительного голода Империя не знала, благодаря чрезвычайно эффективной и высокоразвитой государственной организации с муниципальными и частными “продовольственными хабами”, обладающими запасами зерна, а также сетью отличных дорог, по которым можно было быстро перебросить нужное количество пшеницы из благополучных провинций в регионы, где образовался дефицит. Мы не преувеличим, сказав, что именно дороги были самой выдающейся, прорывной римской технологией — дороги сжали и сократили римский мир в пространстве, сделав легко досягаемым любой его уголок, от Африки и Палестины до предгорий Шотландии…

Совсем иная обстановка с продовольственной безопасностью была у варваров. Приграничные германские племена, тесно общавшиеся с римлянами, отчасти перенимали имперские аграрные новшества. Но чем дальше на восток от Рейна и на север от Дуная, тем примитивнее становилось сельское хозяйство — основой было подсечно-огневое земледелие. Лес выжигался и затем расчищался, зерна сеяли прямиком в золу, когда поле истощалось, его использовали как пастбище или сенокос, а потом попросту забрасывали и переходили на другой участок. Леса было много, людей мало, погода веками стояла хорошая. Никто не отменяет и охоту с собирательством: дичи хватало с избытком, грибов-ягод тоже.

Ничуть не хуже дела обстояли и в Великой степи — для кочевников-скотоводов с их сезонными миграциями с одного пастбища на другое. Римский климатический оптимум означал мягкие зимы и тёплые летние месяцы с обилием осадков и хорошим увлажнением, а значит, и колоссальные выпасные площади.

Баланс достигнут? Вроде бы да, но, как говорится, есть нюансы.

Давайте вообразим себе некое абстрактное германское племя, обитающее в междуречье Эльбы и Одера — для римлян это сущий медвежий угол и дикая дыра, затерянная в чащобах Великого Европейского леса. Империя, при профессионально поставленной приграничной разведке, очень плохо представляла, что творится в глубине германских земель, дальше чем за сотню-полторы километров от границы. Да, оттуда периодически доставляют рабов, редкий в Средиземноморье янтарь и ценные меха, но в остальном “коренная” Германия римлян абсолютно не интересовала. Рим был настолько уверен в своей необоримой мощи, что стратегической разведки “на глубину” в северо-восточном направлении не вёл, что, как выяснилось позднее, было колоссальной ошибкой. Это, кстати, не в лучшую сторону отличает период Империи от эпохи Юлия Цезаря, который перед завоеванием Галлии наводнил территории будущих кельтских противников своими агентами вплоть до Ла-Манша и Северного моря.

А происходило в районе Эльбы-Одера следующее. Термин “качество жизни” по отношению к бородатым древним германцам, облачённым в домотканину и медвежьи шкуры, применим точно так же, как и ко всем остальным народам. Уже столетие-два не наблюдаются жестокие холодные зимы. Весна наступает раньше, а осень уходит позже, урожаи стабильны. Дефицит продовольствия снижается, на прошлогодних запасах можно без проблем протянуть зиму, а значит, выживает больше детей.

С каждым новым поколением численность племени пусть и ненамного, но увеличивается, равно как и увеличивается продолжительность жизни людей зрелых, кому повезло не умереть во младенчестве от бесчисленных детских инфекций (будем справедливы, в цивилизованном Риме шанс умереть от дифтерии, ветрянки или кори в детстве был ничуть не ниже, а с учётом скученности в городах, ещё и выше).

Это аксиома: лучше питаешься — дольше живёшь. С течением “тёплых” веков население земель, прилегающих к Северному и Балтийскому морям, возрастало, появились “лишние люди”, которых уже не могла прокормить примитивная “аграрная отрасль” варваров. А ведь где-то там, на юге и западе, во многих днях конного перехода от холодных берегов, есть земля латинян, где текут пивные реки в мясных берегах… Правда, дорогу к этому земному раю преграждают другие германские племена, которым повезло занять приграничные территории и которые совершенно не желают делиться выгодами от соседства с римлянами — торговлей, донативами, золотом и продовольствием, контролем за путями, по которым в Империю доставляются северные товары (см. янтарь-меха-рабы).

“Глубинный народ” периферийных германских земель сперва неуверенно, а затем всё более настойчиво начинает пробовать на прочность внешний пояс обороны Рима, сиречь места обитания порубежных племен. Климатический оптимум становится причиной усилившегося демографического давления за Рейном-Дунаем, помянутые “лишние люди” отправились искать счастья, богатства и славы туда, где добыть их, как казалось, было проще всего.

Да и с погодой в 200-е годы после Рождества Христова начали происходить пугающие странности. Зима становилась длиннее, продолжительные дожди летом, всё чаще неурожаи, в Альпах медленно, но верно, растут ледники. Среднегодовая температура падает на градус-полтора, что приводит к глобальным последствиям для всей античной цивилизации.

Новый климатический пессиум, ещё называемый “малым ледниковым периодом поздней античности, или периода миграции”, вероятно, стал следствием очередного снижения солнечной активности. Активность эта описывается так называемыми “циклами Миланковича” — колебаниями достигающего Земли количества солнечного света и солнечной радиации на протяжении больших промежутков времени. Колебания вызываются несколькими причинами: поворотом угла наклона земной оси, перемещением перигелия орбиты планеты и т.д. Иногда эти эффекты совмещаются, накладываясь друг на друга, что и становится причиной нового цикла похолодания.

Стоит упомянуть и “обратную связь ледяного альбедо” — взаимодействие между покрытой льдом и снегом поверхностью и глобальным климатом. Солнечная активность ниже, осадков больше, снежно-ледяной покров держится дольше, в свою очередь у него высокая отражающая способность-альбедо. Поглощается лишь малая часть энергии солнца, почва, а, следовательно, и атмосфера не прогреваются, начинается новый ледниковый период…

С большой долей вероятности совокупность перечисленных факторов и погубила Рим. В 350–370-х годах по Рождеству похолодание вызвало грандиозную засуху в Великой Степи — настолько катастрофическую и всеобъемлющую, что практически вся степь двинулась на запад. Кочевники надавили на готов Причерноморья, те сместились юго-западнее, гунны пришли в Европу, существенно возросшее за уходящий тёплый период германское население начало искать спасения на землях Империи.

Как гунны, так и атакованные ими германцы фактически были климатическими беженцами — первые спасались от засухи, превратившей степной пояс в полупустыню, а вторые пытались уйти как от гуннов, так и от наступающих с севера снегов. Выдержать настолько мощного давления римские границы не могли, хотя Империя сопротивлялась более двух с половиной столетий…

Вершиной пессиума эпохи миграции становится неслыханная, никогда ранее и в будущем не отмечавшаяся аномалия 535–536 годов, описанная европейскими и византийскими летописцами — так называемый “Год без солнца”. Связь этой аномалии с общим похолоданием в северном полушарии доселе не исследована, но очевидцы (Кассиодор, Прокопий Кесарийский, Михаил Сирийский) в один голос уверяют, что даже “в полдень солнце отбрасывало лишь тусклую тень” и казалось голубоватым, а не золотистым, что может объясняться большим количеством пылевой взвеси в атмосфере. Предполагается, что в течение года Европа была жертвой вулканической зимы из-за взрыва вулканов Тавурвур в Новой Гвинее, Кракатау в Индонезии или Илопанго в Центральной Америке.

Температура одномоментно снизилась на 2–3 градуса, что привело к массовому голоду и бесчисленным смертям в Евразии, и без того разорённой недавними нашествиями и падением Западного Рима. “Год без солнца” стал причиной новых массовых миграций — саксов в Британию, славянских племен на юг, аваров в Причерноморье и Византию. Аномалия затронула не только наш континент, тогда же был покинут Теотиуакан, крупнейший город доколумбовой Америки того периода. Современные учёные полагают, что гибель Теотиуакана связана с катастрофической засухой и возникшим на этой почве социальным конфликтом (впрочем, об истории доколумбовых цивилизаций первого тысячелетия нашей эры мы знаем существенно меньше, чем о римской).

Так или иначе, именно климатические колебания вызвали эпоху Великого переселения народов, а есть быть совсем точным — глобальное падение температур в северном полушарии после 200–250 годов н.э. Лишь после 800 года погода начала улучшаться, стало теплее, и европейские Тёмные века сменились средневековым расцветом новой, уже пост-римской цивилизации.

Изменения климата — естественный и циклический процесс, не зависящий от антропогенного фактора. Другое дело, что основываясь на предыдущем историческом опыте, мы сейчас способны дать вполне обоснованные прогнозы, что может ожидать человечество при наступлении очередного оптимума и минимизировать потенциальные издержки.