Экспедиция «Кон-Тики»

Пришло время истории в чем-то по-юношески романтической, так что заваривайте чай и я начну. Расскажу же о норвежском археологе и путешественнике Туре Хейердале, что, подражая древним туземцам, пересек Тихий океан на самодельном плоту из бальсы... но начну же я чуть из далека.

В 1937 году, проживая в отрыве от цивилизации на Маркизских островах, Тур Хейердал изучая местность, случайно наткнулся на каменные статуи в джунглях, о происхождении которых никто ничего не знал, однако они напоминали те, что прежде обнаруживались в Колумбии, т.е. за 6 тыс. км. от Маркизских островов. Ища ответы в мифологии туземцев он наткнулся на миф о Кон-Тики. Тики был богом, но его изгнали. В своем изгнании он влюбился в Солнце и решил последовать за ним через океан пока не наткнулся на землю, где и поселился... Старейшины говорят, что все приходит с востока: течения, ветра, солнце – они же и их дети...

Между тем, известны и прямые доказательства контактов между Южной Америкой и Полинезией: наиболее существенным представляется тот факт, что южноамериканский батат является основным пищевым продуктом почти во всей Полинезии. Опытным путём Хейердал доказал, что ни батат, ни кокос не могли достигнуть островов Полинезии «вплавь».

Дальнейшее исследование флоры и фауны островов, а также океанских течений, привели Хейердала к мысли, что господствующие ветры и течения, возникающие у берегов Америки, способствовали появлению на островах первых поселенцев из инков. Тогда-то он и заразился вопросом о заселении Полинезии с востока.

Но каким же образом предкам полинезийцев удалось пересечь океан, если их технологии в кораблестроении ограничивались плотами? Хейердал решил рискнуть и добраться от Перу до полинезийских островов, дабы на личном примере доказать свою теорию. Предстояло пересечь расстояние больше, чем от Чикаго до Москвы или от Исландии до Эфиопии.

Плот для путешествия был построен из бальcы (бальзового дерева) — это самое легкое дерево в мире, ее плотность в пять раз меньше березы. Плот, аналогичный тем, что раньше делали индейцы, соорудили без единого гвоздя и заклёпок. (У примитивных народов существовало следующее правило: вместо того, чтобы противиться природе, необходимо подстраиваться под её законы) Он состоял из 9 брёвен длиной от 10 до 14 метров, сложенных так, что у плота был острый нос. Бревна были перевязаны канатами, над ними возвышалась мачта с большим прямоугольным парусом. Плот был оснащён кормовым веслом и двумя параллельными рядами швертов (досок, торчащих из дна плота вниз и исполняющих роль и киля, и руля). Палуба была устлана бамбуком. Посреди плота стояла небольшая, но довольно крепкая хижина с крышей из банановых листьев. Своему плоту путешественник дал имя «Кон-Тики».

Мало кто верил в надежность плота. Говорили, что веревки перетрутся, из-за неправильных формы плота он опрокинется, пористые бревна не пройдут и четверти пути (ибо пропитаются водой и затонут), первый же шторм или ураган смоет их и т. д и т. п. От знатоков морского дела, посетивших их плот, путешественники не услышали ничего утешительного. Все бились об заклад, сколько дней протянет плот. К примеру, власти порта требовали письменного заверения о снятии всей ответственности с них, а военно-морской атташе вовсе обязался на всю жизнь обеспечить команду виски, если они доберутся до любого из островов Полинезии.

Так кто же согласиться пересечь Тихий океан на практически неуправляемом плоту, всецело вверив свою жизнь ветрам и течению? Такие люди конечно же нашлись. Собрав команду из 5, по своему безумных, но мужественных людей, 28 апреля 1947 года они отправились из небольшого перуанского порта в длинное и опасное путешествие к Полинезии. Кроме людей, на борту Был и ещё один член экипажа – попугай Лолита, добавлявший немного южного темперамента в дух команды.

Тут уместно вспомнить, что говорил мне один старик на Кубе, кажется, он представился Эрнестом: «Седые рыбаки зовут море la mar, как зовут его по-испански люди, которые его любят. Порою те, кто его любит, говорят о нем дурно, но всегда как о женщине, которая дарит великие милости или отказывает в них, а если и позволяет себе необдуманные или недобрые поступки, — что поделаешь, такова уж её природа. Рыбаки же помоложе называют море el mar, то есть в мужском роде. Они говорят о нем как о пространстве, как о сопернике, а порою даже как о враге.»

Благодаря океанскому течению Гумбольдта и постоянным западным пассатам, медленно, но верно плот двигался в нужном направлении следуя за солнцем. Быт и заботы на борту были описан самим Хейердалом в его книге: «Бенгта скорее всего можно было найти в дверях каюты, где он лежал на животе, углубившись в один из семидесяти трех томов своей библиотеки. А вообще мы назначили его стюардом, это он отмерял нам дневной паек. Герман в любое время суток мог оказаться где угодно — то с метеорологическими приборами на мачте, то с подводными очками под плотом, где он проверял шверт, то за кормой, в надувной лодке, где он занимался воздушными шарами и какими-то непонятными приборами. Он был у нас начальником технической части и отвечал за метеорологические и гидрографические наблюдения. Кнют и Торстейн без конца возились со своими отсыревшими сухими батареями, паяльниками и схемами. Каждую ночь они поочередно дежурили и посылали в эфир наши рапорты и метеосводки. Эрик чаще всего латал парус, или сращивал канаты, или вырезал деревянные скульптуры, или рисовал бородатых людей и удивительных рыб. Точно в полдень он вооружался секстантом и взбирался на ящик, чтобы поглядеть на солнце и высчитать, сколько мы прошли за сутки. Сам я прилежно заполнял судовой журнал, составлял рапорты, собирал пробы планктона и рыб, снимал кинофильм».

Стоит сказать еще несколько слов о непростой работе радистов. На борту не оказалось места, чтобы установить антенну. Эта проблема решилась с помощью воздушного шара, к которому присоединялась антенна. Особенно оборудование заинтересовало попугая, что решил перекусить трос и отправить аэростат в свободный полет.

На плоту были запасы фруктов, кокосов, и очень много рыболовных снастей. Иногда им даже и ловить ничего не приходилось, рыба сама запрыгивала на их плот. Каждое утро Хейердал и его спутники находили на палубе десятки летучих рыб, которые тут же отправлялись на сковородку. Океан полнился тунцами, скумбриями и рыбами-бонито. Приспособившись к морской рыбалке, путешественники даже стали вылавливать акул кишевших вокруг. Их мясо пригодно в пищу, если его хорошенько промыть в пресной воде (но главная же причина охоты – желание съесть акулу раньше, чем та разделалась бы с кем-нибудь из команды). Кроме того, между бальсовых брёвен в довольно большом количестве скапливалась рыба, а это позволяет предполагать, что древние мореплаватели могли использовать её для утоления жажды. Для этого отжимались завернутые в ткань куски рыбы или на боку вырезалось отверстие, наполнявшееся пресной лимфой, которую вполне можно было пить. А в особенно жаркие дни, путешественники следовали советам королевских ВВС, смешивая пресную и морскую воду в пропорции 60% на 40%, утоляя жажду без последствий для здоровья. Через некоторое время плот вышел в район, где часто шли дожди, что также помогало пополнять запасы питьевой воды.

Но особенно путешественники ценили ясные ночи, когда светились микроорганизмы и открывался вид на Млечный путь, тем самым стирая границы горизонта. И вот, они уже бороздили вселенную. Они испытывали ни с чем не сравнимое чувство, ты останешься наедине с самим мирозданием, и оно принимает тебя, как мать после долгой разлуки...

«Мы не чувствовали огромных расстояний, потому что мир наш ограничивался полусферой небосвода с плотом в центре, и каждую ночь над головой загорались одни и те же звезды...

...Кругом вздымались угольно-черные валы; мириады ярких звезд перемигивались с фосфоресцирующим планктоном. Все ясно, все просто, есть ночь, есть звезды – больше ничего. 1947 год до или после Рождества Христова, какая разница? С небывалой силой ощущали мы полноту жизни... Время перестало существовать, все сущее было таким и будет всегда...»

Но не стоит полагать, что путешествие было столь беззаботным. Рассчитывать они могли только на собственные силы. Если бы что-то произошло, надеяться на помощь не приходилось, так как маршрут проходил в стороне от морских путей. Хейердал специально выбирает такой маршрут в океане, чтобы риск встретить чьи-то корабли или завидеть опостылевшую земную твердь был минимален.

Налетавшие шторма, изнашивали плот и утомляли команду. Одним из таких штормов в море унесло верного спутника путешественников – попугая Лолиту (птичку жалко). Шторм часто сбивал курс, и, однажды, их понесло к экватору, где галапагосское течение могло вернуть их к берегам Америки. Умело используя ветер им удалось удержаться в течении Гумбольдта и продолжить путь к Полинезии.

И вот, спустя 101 день, преодолев 8 тыс. км. Хейердал и его спутники, увидав землю, были в шаге, что бы доказать, что на бальсовых плотах подобные плавания могли совершаться и в древности, делая вполне вероятной и относительно безопасной миграцию людей из Латинской Америки на острова Полинезии, однако на их пути был атолл Рароиа, архипелага Туамоту. Чтобы добраться до земли, команде нужно было преодолеть коралловые рифы. Выбившись из сил в попытках пробиться сквозь риф, путешественники решили «оседлать» его во время прилива (каждая 13 волна выше всех предыдущих. Бросив самодельный якорь, отсчитав нужное количество волн и после чего вовремя обрубив его они могли пройти на гребне волны над рифом). Они пережили несколько ужасных часов под ударами мощных волн. После чего сумели-таки перебраться через риф и вброд добраться до песчаного берега...

И вот, люди ведомые природой преодолели все трудности ею же насылаемые, стоят во весь рост, слегка пошатываясь от грандиозности пройденного пути, погружая ноги в согретый солнцем песок, улыбаются миру. Такова история людей переплывших через Тихий океан на плоте из бальсового дерева, и одного конкретного человека, что устремился за мечтой преодолев всякий страх! О каком страхе я говорю? Хейердал с детства не умел плавать, ибо дважды чуть не утонул, а потому сторонился воды...

Но «гибель не страшна герою, пока безумствует мечта!», как верно подмечал Блок.

На этом я и закончу. Надеюсь, что хоть на чуть-чуть, мой дорогой читатель, да и отвел твои мысли от переживаний далеко-далеко к океанским водам...