Арктическое предпринимательство: тоска по подвигу

Автор фото Игорь Георгиевский, GeoPhoto.ru

Книжная ярмарка «нон-фикшн» 2019 года была, как всегда, многолюдна. Завсегдатаи и гурманы книжного рынка толпились на очень компактном выставочном пространстве в самом центре Москвы. И – неожиданно – в самом центре этого главного для издателей и читателей события года я увидел книгу об Олеге Куваеве. Уже не трёхтомник самого Куваева, не отдельно роман «Территория», но книгу о нём[1].

В чём же причина такого интереса к давно ушедшему автору? Что вызвало экранизацию романа, которым мы зачитывались в нашем школьном детстве и который ведь про людей совсем другой эпохи? Что находит в нём новое поколение моих студентов, детей интернета и социальных сетей?

Это тоска по смелости преодоления себя и мужеству освоенческого нон-конформизма, по романтике первопроходства. Это было в нашей юности, но в последние десятилетия было потеряно в новых реалиях нашей жизни, в потоках зарубежных и отечественных фильмов про неожиданный денежный фарт, про украденные и присвоенные богатства. Ценности трудового подвига, твёрдых принципов и непокорности обстоятельствам как-то померкли.

Но оказывается – их привлекательность не ушла! И возвращение к Олегу Куваеву, переоткрытие его книг и интерес к его личности среди новой российской молодёжи и постсоветского поколения тому свидетельство.

И как же мне было интересно узнать, что молодых создателей нового фильма «Территория» увлекли те же самые мысли и фразы Куваева, что и меня в моей книге «И последние станут первыми: северная периферия на пути к экономике знания». Рискну сказать, что потребность в подвижнической самореализации, в героизме самоотверженного служения стране в новом поколении не меньше, чем была у нас. Его нужно просто разбудить!

Скажу даже больше: мы были «перекормлены» подвигом на школьных уроках литературы. И для нас Куваев был просто одним из многих авторов, кто писал про настоящих мужчин, готовых на беспредельный риск во имя самоутверждения, в котором всегда было и служение своей стране. А для нового поколения россиян – Олег Куваев, можно сказать, ЕДИНСТВЕННЫЙ автор, который говорит им о трудовом подвиге, о радости преодоления испытаний, а не о сладкой жизни за счёт вдруг свалившегося богатства.

И для Куваева, и для меня все эти вечные человеческие ценности естественно связываются с Севером, с Арктикой России – пространством служения стране и одновременно преодоления себя, выковывания из себя сильной личности. Их мировоззренческая, ценностная роль для страны всегда была велика. Ведь неслучайно Север стал самой основой российской государственности.

И это служение Арктике и Северу возможно отнюдь не только в крупных ресурсных корпорациях, на государственной или муниципальной работе. Предприниматели Арктики – тоже находятся в этом ряду. Они способны на подвижничество в своей преданности Северу и Арктике.

В национальном проекте «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы» поставлены исключительно амбициозные задачи обеспечить за счёт предпринимательства 32,5% ВВП и 25 млн рабочих мест к концу 2024 года[2]. Учитывая колоссальное разнообразие природных и социально-экономических условий нашей страны, решить эти задачи без тщательного учёта местной специфики невозможно.

Арктическая зона как раз и относится к числу тех территорий России, которые в максимальной степени выламываются из общего стандарта унифицированных, шаблонных федеральных подходов. И развитие предпринимательства здесь также весьма специфично. Пока федеральная политика поддержки, настроенная «на общий аршин», не может переломить сложившихся здесь в последние годы негативных тенденций: за один лишь 2018 год число субъектов малого бизнеса стало меньше здесь на 4 тысячи человек, а работников – на 25 тысяч человек[3].

Кто же он – предприниматель Арктики?

В Арктике природная неопределённость и экстремальность, удалённость от освоенных центров оказывают давление на все процессы экономического развития, в том числе и на предпринимательство. Именно так мы и понимаем арктического предпринимателя – как человека, вынужденного постоянно бороться с природной экстремальностью и удалённостью и вырабатывать специфические формы адаптации к ним. Отсюда сверхзначимость энергетики и транспорта на всех стадиях развития арктического бизнеса. Давление объективных факторов природной экстремальности и удалённости здесь всегда больше, чем давление бюрократических процедур и коррупции – просто в силу того, что само присутствие государства здесь тоже иное, чем на «материке»: меньше иерархии в отношениях государства со своими подданными, ближе органы власти всех уровней к населению и в силу этого в целом отзывчивее их реакция на запросы местных сообществ.

Обобщение зарубежных исследований феномена предпринимательства и нашего собственного эмпирического материала сформировало представление о наличии трёх типов предпринимателя Арктики: фронтирного, рутинного, корпоративного.

Фронтирный предприниматель – это типичный предприниматель по Шумпетеру, который креативно разрушает старое. В Арктике этот феномен конкретизируется в эффектах пионерности, новаторства, которые активно использует этот предприниматель, его способности переносить риск и справляться с быстрыми изменениями внешних условий. Это джек-лондоновский тип хорошо образованного мужчины в среднем возрасте, уверенного в своих знаниях и полного сил для их реализации. Как правило, они отказываются от господдержки, предпочитая независимость и удалённость от всех государственных структур. И никогда не жалуются на бремя северных удорожаний и некомфортную среду своей деятельности – наоборот, они творчески перерабатывают внешние ограничения для бизнеса в свои конкурентные преимущества. Особенно отчётливо виден этот тип в профильных для Арктики ресурсных видах деятельности и фирмах производственных услуг для ресурсных корпораций и на «арктических островах» бездорожья, которые сами создают условия для венчурного поиска и авантюрного предпринимательства.

Совсем другой тип – это предприниматель, вынужденный необходимостью, рутинный или «колеблющийся» в том смысле, что воспринимает своё состояние как временное, после чего произойдёт возвращение в бюджетный сектор или корпоративную структуру[4]. Его арктическая специфика состоит в том, что приход и выход из предпринимательства может совпадать с миграцией на Север и с Севера, катастрофическими событиями в местном сообществе – ликвидацией градообразующего предприятия, радикальным сокращением господдержки в результате тотальной приватизации и др. Этот тип, конечно, более распространён в относительно старых и неспецифичных направлениях арктической экономики – секторе личных услуг, торговле, бытовом обслуживании и др. Этот тип больше приурочен к крупным и средним городам Арктики, в которых созданы уже условия, максимально приближенные к «материку». И именно в этом типе широко распространены жалобы на недостаточную господдержку, на бремя северных удорожаний, некомфортную среду деятельности.

Первый и второй тип настолько различаются по всем основным психологическим и поведенческим характеристикам, по своим ожиданиям, что можно считать их полярными. И, конечно, в континууме между этими полюсами располагаются многие другие предприниматели, тип которых имеет менее отчётливый, более стёртый характер.

Если сравнивать ситуацию Арктики и не-Арктики, в которой также присутствуют оба описанных типа, то особенности заполярных территорий будут прежде всего состоять в сравнительно большей распространённости первого типа, более ярко выраженных контрастах между ними в плане меньшей доли переходных форм (грубее различия), очень сильной опоре первого типа на природно-ресурсный блок, энергетику, транспорт (а на материке этот тип инновационного предпринимательства чаще присутствует в обрабатывающей промышленности).

По другому срезу в Арктике можно выделить ещё очень слабо изученный тип внутреннего предпринимателя распространённых здесь крупных корпоративных структур, который проводит в жизнь принципы радикального структурного обновления, внутренних технологических и организационных инноваций в отделениях, филиалах, «младших» структурных подразделениях ресурсных компаний Арктики. Это в большей степени именно институциональный предприниматель (например, Чинков-Будда в романе Олега Куваева «Территория»). Корпоративная структура арктической экономики даёт объективную почву для существования такого персонажа. 

В самых иерархических суперорганизациях Арктики есть допуск определённой независимости для подразделений как признание возможности форс-мажоров и необходимости быстрого реагирования, особенно на ранней и поздней стадии их развития. В эти периоды существует значительная возможность внутрикорпоративного предпринимательства. Потому и распространённость этого типа предпринимательства тесно связана с эволюцией суперорганизаций[5] Арктики и Севера. На стадии рождения и роста очень тонки стенки между такой суперорганизацией и внешним миром, поэтому она легко поглощает местных предпринимателей, которые становятся работниками новой корпорации. Затем эти стенки утолщаются и формируется внутрикорпоративный рынок труда: внутренние предприниматели теперь возникают за счёт уже перераспределения между отделениями и филиалами внутри самой компании. Переходы во внутренние предприниматели компании из внешнего малого бизнеса затрудняются. На следующей, кризисной, стадии развития суперорганизации, когда она сталкивается с ограничениями истощённых активов, наоборот, некоторые внутренние предприниматели выходят на свободный рынок, становясь малыми предпринимателями.

Здесь опять может возникнуть вопрос, а чем эта схема отличается от обычного взаимодействия крупной и малой структуры в процессе её роста и стагнации? Особенность Арктики состоит в том, что весь цикл роста и сжатия корпорации формируется природными активами, которые сначала вводятся в народнохозяйственный оборот, а потом забрасываются. Другая особенность состоит в сильнейшей нестабильности самого процесса перетекания кадров, потому что в любой момент под влиянием изменившейся конъюнктуры может быть принято решение вообще забросить весь участок, закрыть отделение и передислоцировать компанию на новое более перспективное место промысла. Арктический предприниматель более чем любой другой, готов к тому, что бизнес оборвётся, проект не состоится, поставки сорвутся и так далее. У него всегда в голове есть этот «нулевой сценарий»: закрыться или передислоцироваться.

Арктическая фирма и предприниматель

В Арктике границы между предпринимателем и малым бизнесом, фирмой менее формальны и более стёрты, чем на «материке». Человек может менять «одежды» структуры легко и многократно ввиду меньшей бюрократии, давления регламента в условиях удалённости. Человек реализует себя предпринимателем в разных ипостасях, и не обязательно внутри малого бизнеса – он может быть предпринимателем в корпоративной структуре, на муниципальной должности, его меньше сковывают в этом смысле «одежды» должности. Неслучайно оленеводы на вопрос анкеты про юридический статус своего хозяйства отвечали: «не имею статуса, просто частник».

"На материке" давление регламента и формальных правоприменительных практик не позволяют человеку себя свободно самореализовать, он должен быть зафиксирован в конкретной оболочке, рамке, здесь больше формальных институтов и ограничений. Можно сказать, что в Арктике человек выше фирмы, а на материке человек и есть фирма, они уравновешены, равны, равностатусны. Нередко получение официального статуса индивидуального предпринимателя дорого и трудно: элементарно далеко ехать в райцентр или окружной центр, проще остаться в «тени».

Для отчётливого обособления арктической фирмы полезно сопоставить её с «материковой». Малая фирма в Арктике – временная, нестационарная, с малым ядром и временной периферией, не очень привязанная к месту дислокации, находящаяся в постоянном поиске ресурсов роста и развития – в существенно большей степени, чем фирма на материке. Дело в том, что в Арктике нет достаточной «кормовой базы», чтобы существовало много фирм. Поэтому каждая фирма, чтобы сформировать свою базу, должна всё время кочевать по потенциальным местным рынкам, и не одному, потому что размер его слишком мал, а по многим. В прямом смысле «волка ноги кормят». И рост арктической фирмы напрямую связан с умением извлекать из внешнего пространства ресурсы, преодолевая издержки холода и расстояний. Чтобы успешно вести бизнес в Арктике, нужно работать на кустах нескольких связанных рынков, а не одной точке, но для этого нужно одолевать постоянно трение пространства. Однако такое кочевание сочетается обязательно с наличием стационарной надёжной базы, где за короткую навигацию происходит запасание на год самого необходимого для производственной жизни.

У малой арктической фирмы, в отличие от материковой, нет возможности задействовать эффекты «подсматривания», потому что в Арктике – низкая плотность освоения и малый размер местных рынков, и каждое решение и схема вынужденно уникальные, самостоятельные. Велосипед изобретается и переизобретается постоянно. Это следствие отдалённости и не всегда хорошей информированности. Оптимальные решения по энергетическим издержкам и по транспорту в целом в мире, на зарубежном Севере, очевидно ранее уже были найдены, но они не приспособлены к условиям конкретного места. И поэтому необходимо их переизобретение для данной территории.

Эффекты арктических предпринимателей

Предприниматели Арктики не могут полноценно эксплуатировать эффекты масштаба, концентрации, агломерационные эффекты крупных городов, перетоки знания от университетов к фирмам, типичные для умеренной зоны. Поэтому им приходится полагаться на совсем другие, обеспечивающие трудное выживание в этой природно и экономически экстремальной среде – например, эффекты монопольности, вахтования/кочевания/мобильности, новаторства (пионерности), комплексности (полифункциональности).

Это эффекты «островной» монополии, которая в отсутствие конкуренции, типичной для плотностных хозяйственных пространств, за счёт монопольной, часто временной, ренты частично компенсирует более высокие арктические производственные издержки и стоимость жизни. Феномен, когда малый бизнес, малая фирма является монополистом – уникален, потому что обычно монопольный характер деятельности имеет крупная структура, но никак не малое предприятие.

Это эффекты беспрецедентной для фирм «материка» мобильности, которая позволяет, внезапно появившись в нужное время в нужном месте, вдруг из аутсайдеров превратиться в местных лидеров, драйверов экономического развития. Дальние кочёвки обеспечивают получение прорывного, подчас неожиданного знания, а ближние отвечают за более рутинные процедуры. Это хорошо стыкуется с идеей Н.П. Бехтеревой о разграничении в мозге дальних нейронных связей, которые отвечают за новаторство, и ближних связей, которые отвечают за рутину[6]. С точки зрения арктического предпринимателя это означает одновременную опору на «глобальное» и локальное знание.

Это эффекты пионерности, первооткрывательства, чистого листа, с получением ренты на новаторстве. В условиях пространств малой освоенности и плотности не работают обычные законы эволюции, основанные на экспериментальном нащупывании одновременно сотен параллельных траекторий. В Арктике нет условий, нет плотного массива тысяч экономических акторов, чтобы такой процесс состоялся. Здесь каждый феномен присутствует в единицах, от силы – десятках экземпляров. Но зато особое значение получают ценности пилотного эксперимента, предпринимателя-новатора арктического фронтира, усилия которого уже потом подхватываются десятками других.

Как правило, всегда есть вид бизнеса, который в максимальной степени аккумулирует специфические черты своей территории, своей зоны, как бы выступает послом, полномочным представителем за всех. Представляется, что обозначенные особенности арктического предпринимательства в максимальной степени воплощены в геологоразведочных работах, то есть в поиске и разведке полезных ископаемых, и в аборигенном оленеводстве. Именно здесь соединяются вместе мобильность, риск, нестационарность, и инновационный поиск. А поиск предполагает получение совсем других экономических эффектов: не на объёме операций, а на приближении неожиданных открытий, неустанной работе на это, в результате постоянного экспериментирования.

В условиях рассредоточенных пространств, низкой хозяйственной плотности эффект можно получить только в процессе такого же рассредоточенного, широкого, поиска, который в Арктике ведётся со стационарных и мобильных баз-платформ освоения. Этот процесс до такой степени присущ и типичен для Арктики, что само кочевание или мобильность можно понять как процесс непрерывного инновационного поиска!

Если в освоенных районах этот поиск идёт за счёт локализованной концентрации человеческих интеллектуальных ресурсов на площадках инновационных долин, технопарков, университетов, то в условиях Арктики этот поиск всегда сопряжён с большим пространственным охватом территории, с натурным наблюдением, с экспедициями и непременным кочеванием, вахтованием. Без них нет и арктического поиска.

Другой эффект, который задействует в своей деятельности арктический предприниматель – это экономическая комбинаторика, которая обеспечивает неожиданные для фирм материка соединения в комплекс обычно совсем отдалённых и отъединённых друг от друга видов деятельности. Очень часто такие соединения происходят на фундаменте транспорта, телекоммуникаций как новых и старых видов преодоления значительных пространственных транзакционных издержек.

Например, знакомство с «жёлтыми страницами» справочника фирм Ненецкого автономного округа убедительно свидетельствует о том, что именно перевозки грузов выступают здесь для экономики важнейшим интегрирующим фактором. Многочисленные, бурно развившиеся здесь на сумасшедшей потребности и даже конкурирующие друг с другом транспортно-экспедиторские фирмы предлагают услуги круглогодичной доставки с использованием всех возможных видов транспорта, перевозкой всех видов грузов, в том числе особенно востребованных здесь (из-за отсутствия круглогодичной наземной сети дорог) «модульных» грузов – для их последующей сборки на месте.

Но мало сказать, что арктические предприниматели обречены быть многостаночниками – тут важно то, что сами формы этой интеграции видов деятельности не постоянны, очень подвижны, неустойчивы: сегодня интеграция доставки стройматериалов и строительных работ, затем интеграция на базе объединения функций стройки и музея и так далее.

Временной ритм развития арктического предпринимательства очень часто задаётся крупными корпоративными структурами, ресурсными компаниями, отрабатывающими местный суперресурс. Так вот от стадии добычи, от её тонуса, зависит – через меняющуюся мощность потока личных и бюджетных доходов – динамика развития даже самого отдалённого от этой деятельности предпринимателя. В такой степени сильной зависимости малого бизнеса от крупного нет больше нигде в мире. Причём эта зависимость не обязательно имеет характер положительной корреляции: «больше рост добычи крупной компании – больше заказов у местного малого бизнеса». Реальности сложнее, и пик развития суперорганизации сопровождается выжженной поляной для малого бизнеса, потому что компания в свою воронку захватывает всех мало-мальски предприимчивых людей данного места (а местный предпринимательский ресурс всегда ограничен). С другой стороны, на стадии кризиса суперорганизаций, как и на самых ранних стадиях ресурсного освоения (геологоразведка), предпринимательское поведение оказывается очень востребованным.

Чем все эти эффекты радикально отличаются от «материковых»? Они имеют очень быстро проходящий характер, как всё в Арктике, очень неустойчивы в долгосрочной перспективе.

Мало сказать, что в Арктике предпринимательство менее развито, чем в умеренной зоне. Здесь иная сама его структура, лицо: больше производственных предпринимателей, менее стабильный и резко нестационарный, поисковый характер предпринимательской деятельности. И в наибольшей степени это проявляется именно на арктических «островах», в посёлках и территориях-изолятах в районах с ограниченными сроками завоза грузов. Это уже экстрим в квадрате. Здесь возникает у предпринимателя необходимость опоры на навигацию, складские базы, внедорожный транспорт, малую авиацию, чтобы обеспечить весь необходимый набор производственных факторов на длительный период работы.

Хорошо изученные и, казалось бы, абсолютно однозначные черты предпринимательства на «материке», в Арктике вдруг обретают новое измерение и новую трактовку. Например, во всём мире миграционное предпринимательство – это этническое предпринимательство, например, мигрантов из Турции в Германии или Швейцарии. Ввиду того, что ниши государственного или корпоративного рынка труда нередко оказываются занятыми, новым мигрантам остаётся создание собственной фирмы, с опорой на ресурсы местной этнической, например, в Германии турецкой диаспоры. Эта схема развития миграционного (оно же этническое), предпринимательства в странах Европы изучена в десятках статей. Однако в Арктике в феномене миграционного предпринимательства нет черт миноритарной этничности!

Мигранты-предприниматели или мигранты, которые вынужденно становятся предпринимателями в российской Арктике по причине трудности найти работу в бюджетном секторе, - это преимущественно те же русские люди. Предпринимательство недавних мигрантов в Арктику даже не обособляется здесь как отдельный феномен, потому что в Арктике большинство населения – мигранты.

Наш анкетный опрос об отличиях мигрантов-предпринимателей от остальных предпринимателей Арктики вызвал недоумение у местных чиновников, ответственных за поддержку предпринимательства: здесь не принято обособлять предпринимателей-мигрантов и предпринимателей-старожилов. Думается, именно потому, что мигранты здесь не несут черт яркой этнической специфичности в той степени, как в Европе, они сливаются с основной частью предпринимательского класса Арктики. Этнические предприниматели-мигранты, в отличие от освоенной Европы, не являются здесь «миноритариями», наоборот – здесь всё население мигранты вчера или сегодня. (Хотя в отдельных крупных городах Севера и, например, в Норильске, уже возникает феномен азербайджанского предпринимательства как отдельный и по малому стажу проживания здесь, и по профилю торговой деятельности.)

В Западной Европе и в западных арктических странах (например, северной Канаде и на Аляске) обособленно изучают предпринимательский феномен, исходя из своих реалий и присутствующих здесь бизнес-процессов. В первом случае с акцентом на этническое предпринимательство новых мигрантов из Африки, Азии в самые материально благополучные страны Европы. Во втором случае – с упором на аборигенное предпринимательство эскимосов, алеутов, индейцев и метисов. И даже один и тот же термин этнического предпринимательства понимается в обоих случаях по-разному: в первом случае как бизнес пришлого населения, недавно приехавшего сюда; во втором случае – как бизнес, наоборот, аборигенов-уроженцев этой земли.

Экстремальность Арктики воспроизводит стажную структуру в предпринимательском слое (сколько лет ты здесь прожил). Старые и новые мигранты нередко ведут предпринимательскую деятельность в разных сферах в Арктике. А в Европе и старые, и новые мигранты-турки ведут один и тот же вид деятельности (например, ресторанный бизнес).

Гендерные аспекты предпринимательства стали частой темой исследований в работах по сельскому, периферийному, другому «маргинальному» предпринимательству Европы. В мейнстрим-исследованиях, например, по городскому предпринимательству гендерные роли и модели выделяются труднее, потому что здесь очень много гендерно «стёртых» видов бизнес-деятельности. В этом смысле арктический феномен предпринимательства ближе к «маргинальным» случаям европейского именно потому, что здесь очень чётко обособляются женские и мужские роли в предпринимательской деятельности: классическая арктическая производственная деятельность (геологоразведочные работы, добыча природных ресурсов, строительство, судоходство), в которой доминируют мужские роли, в том числе и в бизнесе, -- и бюджетный сектор, сектор услуг, где доминируют женские роли (в том числе и в бизнесе).

Особые риски арктического предпринимательства связаны с абсолютно иной, чем в освоенных районах, организацией пространства-времени: пространство Арктики предельно нестационарно, находится всё время в ошеломительной динамике забрасывания, затопления, отступления и так далее. Подходящая в этом смысле метафора – это дрейфующая полярная станция на льдине.

Но и время Арктики тоже нестационарно, непредсказуемо, «рвано», способно поворачиваться вспять и течь с ускоренной силой. Риски пространственной удалённости и нестационарности умножаются на риски аритмичности времени и его частых сбоев (задержки рейсов, долгие ожидания транспорта и др.). Предприниматель здесь работает в условиях постоянных сбоев или рисков, что они случатся.

Ввиду быстрых изменений ситуации предприниматель должен строить свою стратегию как стратегию коротких дискретных шагов, каждый из которых может быть сделан по-новому при новой ситуации. Поэтому институт пилотного проекта, осторожного старта и потом тиражирования успеха подходит здесь и для крупной корпорации, и, в не меньшей степени, для малого бизнеса.

Современные меры господдержки арктического предпринимательства

Долгое время никаких специфичных мер поддержки именно арктического предпринимателя на федеральном уровне в России не было. В арктических регионах местные власти, исходя из возможностей бюджета, оказывали дополнительные меры поддержки, нацеленные на частичную нейтрализацию объективно действующих северных удорожаний. Неудивительно, что регулярно, последний раз на Государственном совете, посвящённом проблемам предпринимательства, в 2015 году, власти северных и арктических регионов подняли вопрос о частичной компенсации этих удорожаний за счёт федерального бюджета. Но решения вновь не было предложено.

Для этого есть и идеологические причины. Долгое время в федеральных органах исполнительной власти России доминировала либеральная точка зрения, что любое признание объективной географической специфики необъятной России, природных и транспортных различий в условиях экономической деятельности  -- есть неизбежное скатывание в лоббизм, в коррупцию. Поэтому многократные обращения региональных властей северных и арктических территорий в нулевые и даже в десятые годы (первой половины) встречали непонимание на федеральном уровне. Получается, что арктические предприниматели были заложниками этого подхода, что Россия -- просто такой увеличенный Люксембург, одни и те же нормы и на Москву и на Якутию.

Но в последние годы ситуация стала меняться, и инициатором этих изменений выступили президент Российской Федерации, который поднял тему Арктики и, можно даже сказать, арктической исключительности на верх государственной повестки, и Министерство по развитию Дальнего Востока и Арктики, которое очень быстро стало предлагать новые документы, акцентирующие специфику социального, экономического развития арктических территорий. Первым в их числе нужно назвать пакет законопроектов по поддержке предпринимательской деятельности в Арктической зоне Российской Федерации, который сейчас внесён на утверждение в Государственную Думу и Совет Федерации.

Хорошая новость состоит в том, что впервые тема арктического предпринимательства поднята на федеральный уровень с точки зрения особой политики, особой поддержки для него. Плохая новость – то, что пакет предлагаемых мер в основном затрагивает крупные ресурсные компании России и их проекты в Арктике.

Но важно, что для предпринимателей Арктики, которые планируют реализовать в Арктической зоне новый инвестиционный проект или развернуть здесь новый вид деятельности «объёмом капитальных вложений не менее 5 миллионов рублей в срок, не превышающий 3 лет со дня включения индивидуального предпринимателя или юридического лица в реестр резидентов Арктической зоны» будет оказана государственная поддержка в виде льгот по федеральным налогам, упрощённой передачи земельных участков в управление и распоряжение, упрощённого государственного контроля предпринимательской деятельности и других стимулирующих мер, которые во многом повторяют те, что ранее уже позитивно зарекомендовали себя, были апробированы на Дальнем Востоке.

Вижу в этом очень важный сигнал признания, что в Арктике, подобно хорошо известному из экономики феномену «младенческой отрасли», предприниматели сталкиваются с особыми объективным природными и экономическими вызовами, и умное государство, которое само стремится вести себя не как бюрократическое, а как предпринимательское, внятно признаёт эти трудности и готово стимулировать, но не бездумно лоббировать, конкретные проявления предпринимательской энергии в проектах в Арктике.

Считаю очень важной и необходимой мерой стимулировать также субконтрактацию малого бизнеса в интересах крупных российской компаний, работающих в Арктике. Сегодня львиная доля закупок ресурсных корпораций Арктики идёт мимо живущих и работающих здесь арктических предпринимателей. Цена вопроса – миллиарды рублей! Если бы хотя бы малая толика этой суммы работала на обучение и рост качества продукции местных предпринимателей под строгим контролем заказчиков – российских корпораций, то мог бы состояться подлинный расцвет арктического предпринимательства, как это мы видим, например, в соседней Норвегии, где «Статойл» в нефтегородах реально имеет пятилетние планы увеличения доли местного малого бизнеса в своей субконтрактации. Важно, что она работает не со штучным предпринимателем, а с сетью местных предпринимателей. У нас подобный положительный пример есть в Норильске, где "Норильский никель" имеет свои мощные программы поддержки местного городского предпринимательства. Но существенное отличие в том, что здесь речь идёт прежде всего о социальном, непроизводственном предпринимательстве – нянечки, частные учителя, врачи, работники бытового сервиса, торговли и др. А нужно выращивать местное производственное предпринимательство. И крупным компаниям это вполне по силам и может быть интересно, если работать с местным бизнесом вдолгую.

 ***

Во время моих экспедиций на Север и в Арктику мне посчастливилось общаться с десятками предпринимателей в самых разных сферах деятельности. И в основном это были люди очень оптимистичные, устремлённые в будущее, нацеленные на постоянную динамику самосовершенствования, на развитие своего бизнеса. И мне очень хочется пожелать им всем, чтобы в будущем у них было меньше проблем и преград, и чтобы наше государство оценило их труд в Арктике как не менее значимый, чем любой другой. И чтобы молодёжь российских столиц и городских агломераций приезжала сюда, в Арктику, выковывать из себя сильную личность – не только на нефтяные платформы, газовые промыслы, государственную и муниципальную службу, но и на очень подвижническое предпринимательское дело.

Автор: А.Н.Пилясов, профессор МГУ, д.г.н., директор Центра экономики Севера и Арктики.

При подготовке использованы фрагменты книги Пилясова А.Н. "Предпринимательство в Арктике", которая готовится к выходу в издательстве "Красанд".

[1] Авченко В., Коровашко А. Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке. М. Издательство АСТ. 2020. 475с.

[2] http://government.ru/info/35563/

[3] Арктика: территория диалога. Круглый стол по арктическому предпринимательству. Выступление заместителя Министра экономики РФ В.А.Живулина   Апрель 2019 года.

[4] Подробнее о вынужденном предпринимателе см. Ventsel Aimar. Reluctant entrepreneurs of the Russian Far North. New Mobilities and Social Changes in Russia’s Arctic Regions. Edited by Marlene Laruelle. First published 2017 by Routledge. P. 45-55.

[5] Подробнее про суперорганизации см. Пилясов А.Н. Закономерности и особенности освоения Северо-Востока России. Ретроспектива и прогноз. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН. 1996. 145с.          

[6] Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни. М.: АСТ. 2014. 383с.

Источник: goarctic.ru