Скифские женщины-воительницы

Сенсационная находка на Дону

Наверное, уже все слышали о сенсационной находке российских археологов на Дону. Захоронение скифских женщин, до которого не добрались грабители. А в нём – костяки, стрелы, зеркало, копья для конного боя и золотой головной убор-калаф! Участник экспедиции, младший научный сотрудник Института археологии РАН Семён Алексеевич Володин рассказал обо всех подробностях в радиопрограмме Proshloe. Публикуем расшифровку этого разговора. 

М. Родин: Итак, Донская экспедиция Института археологии обнаружила уникальный курган, в котором погребены четыре женщины-воительницы, назовём их так. Это вооружённые женщины разных возрастов?

С. Володин: Да, самой младшей из них 12–13 лет. Она лежала, к сожалению, уже в ограбленной части кургана… Но само погребение уникально – оно всего лишь наполовину ограблено.

Дело в том, что донские курганы скифской эпохи ограблены почти начисто. За более чем 100 лет исследований скифской археологии на воронежской земле было найдено всего одно неразграбленное погребение. Его открыл в 1997 году Валерий Иванович Гуляев в могильнике Терновое-Колбино. Погребение сохранилось потому, что было неосновным. 

В нашем кургане мы не надеялись что-то найти. Было понятно, что погребение ограблено, мы видели перемешанные кости – там находилась эта самая девочка и одна молодая женщина, 20–25 лет примерно. Но нас ожидал сюрприз, потому что грабители не заметили два костяка.

М. Родин: То есть они не заметили вторую часть погребения, уже заваленную к тому моменту?

С. Володин: Да. Когда грабители зашли, погребение полностью было завалено. Деревянное перекрытие из дубовых плах рухнуло, грабители ворвались в засыпанную могилу. Тут же наткнулись на один из лежащих костяков, обчистили его, вытащили бронзовый котёл, который стоял по центру. Интересно, что когда мы снимали саму курганную насыпь, в её верхних слоях увидели развал полностью зелёных, обронзовелых косточек барашка. И сразу у нас родилась мысль: наверное, там был котёл.

М. Родин: В котором косточки лежали и бронзовели?

С. Володин: Да, лежали и бронзовели. 

М. Родин: Но, насколько я понимаю, даже в этой разграбленной части погребения у вас достаточно много находок.

С. Володин: Самое большое количество находок – это, конечно же, железные наконечники стрел. Колчан, который лежал при погребённых, по всей видимости, был чем-то обит. Мы достоверно знаем, что колчаны любили украшать, как и гориты, золотыми пластинами и т. д. Когда по грабительскому ходу тащили колчан, стрелы из него выпадали и оставались лежать. 

Также имеются следы наличия некоторого вооружения. Было  конское снаряжение в небольшом количестве, остался колчанный крюк в виде птички, пряжка сюльгам – это не элемент женского костюма, это тип боевого защитного вооружения. 

В общем-то, женщины действительно были вооружены. В неразграбленной части погребения одна из дам лежала с вооружением. Причём она хорошо была вооружена, двумя копьями. Одно из копий было бронебойным, чуть поуже, подлиннее – чтобы пробивать пластинчатый доспех, который был основным типом защитного вооружения в скифскую эпоху. Второе копьё предназначалось для решения, скажем так, более общих вопросов.

Оба копья завёрнуты в ткань. Видимо, это был какой-то чехольчик, который мы отдали специалистам по тканям. К сожалению, с ним достаточно трудно работать, потому что он были полностью в коррозии, практически частью металла стала эта тряпочка. Каждое копьё было завёрнуто в приблизительно пять-шесть слоёв ткани растительного характера и животного тоже.

Кстати, с тканями получилось интересно. У этой «охранницы», вооружённой дамы, под левым плечом лежало достаточно большое бронзовое зеркало, а под ним сохранился его чехольчик, что, кстати, удивительно, поскольку ткани обычно сохраняются очень плохо. Но этот чехол сохранился – он буквально законсервировался под зеркалом. Чехол состоял минимум из трёх тканей, которые были каким-то образом переплетены, либо это был тройной чехол. Тут ещё, конечно, надо разбираться.

М. Родин: То есть все вещи были аккуратно упакованы, причём в какие-то сложносочинённые чехлы?

С. Володин: Да. Думаю, что это вполне логично: оружие надо хранить в целости и сохранности.

М. Родин: Дама-«охранница» лежала рядом с самым богатым погребением – со старушкой, как её любовно называет Валерий Иванович Гуляев. И «охранница» была погребена в очень интересной позе. 

С. Володин: Да, поза её достаточно интересная и, конечно, весьма дискуссионная. Во-первых, обе женщины – и та самая старушка, и дама, были уложены на деревянные ложа, которые сверху были покрыты травяной подстилкой. Кстати, нужно отметить, что дно погребения, перед тем как туда положили покойных, было полностью прокалено. То есть по дну прошлись огнём, это очень хорошо читалось. К сожалению, зафиксировать это достаточно сложно, но можно понять, когда при зачистке тонкий слой верхнего суглинка слегка хрустит – как обожжённая глина.

М. Родин: Видимо, был какой-то ритуал очищения или что-то в этом роде?

С. Володин: Да, это ритуал очищения, который иногда фиксируется в памятниках скифского времени. Тогда у любых ираноязычных народов, которые мы знаем, существовал культ огня. Например, в Средней Азии сохранился и развился уже потом культ зороастризма, огнепоклонников. У скифов, конечно, такого прямого огнепоклонничества не имелось, но всё-таки культ огня был достаточно серьёзно развит, поэтому зачастую проходило очищение. Например, в Терновом-Колбино 1990-е годы зарегистрировано, что курганное пространство вокруг погребения было сначала выжжено, очищено  огнём, и затем совершено погребение.

М. Родин: Итак, у нас обожжённая земля, на неё уложены подставки деревянные…

С. Володин: Деревянные настилы, да. Потом травяная подстилка. На ней – покойные.  Причём головы у них клались на своеобразные подушечки. По крайней мере, у дамы с золотым головным убором голова сильно поднята – там была значительная подушка, сформированная из земли, на которую положен массивный слой травяной подстилки.

М. Родин: Расскажите про позу «охранницы».

С. Володин: Да, позы интересные, причём у обеих: каким-то образом у них слегка были приподняты плечи, искусственно. Это видно по нехарактерному положению ключиц и плечевых костей. У «охранницы» руки были слегка разведены, согнуты в локтях, приготовилась она, видимо, к чему-то. Левая рука направлена к древку одного из копий, которое лежало рядом.

М. Родин: То есть она держала в руках копьё?

С. Володин: Вероятно, да. Это, конечно, уже некоторые фантазии, но скорее всего, её левая рука держала одно из копий. И ноги были разведены, так скажем. Это положение кто-то в историографии называет позой всадника, кто-то говорит о том, что это одна из вариаций скорченного погребения (когда ноги были подогнуты в коленях и поставлены). Вот перед нами дилемма, что же это такое.

М. Родин: Но нашли в такой позе: у неё ноги колесом, будто она на лошади сидит?

С. Володин: Да, как будто на лошади. Ноги поставлены своеобразным ромбом – они сильно разведены в коленях в разные стороны. При этом бедренные суставы были вывернуты из суставных сумок наружу. Поза достаточно редкая. Занимаясь погребальным обрядом Среднего Дона, я знаю всего лишь один идентичный достоверный случай на Среднем Дону –  в кургане Мастюгино, чуть севернее, примерно в 40 километрах, был найден такой же погребённый, с таким же образом разведёнными ногами. Он «охранник», видимо, тоже. Лежал в дромосе, то есть во входе могилы, с копьём, вооружённый. К сожалению, на тот момент антропология не так сильно участвовала в жизни археолога. Для того костяка нет половозрастных определений, и сами кости не сохранились, их просто-напросто не брали тогда.

М. Родин: У вас-то на раскопе был антрополог. Причём, насколько я понимаю, это была Мария Всеволодовна Добровольская.

С. Володин: Да.

М. Родин: И она определила, что, скорее всего, «охраннице» ещё и подрезали сухожилия, чтобы так расположить ноги.

С. Володин: Да, есть такое подозрение. Но тут, понимаете, нужно будет хорошенько подумать. Во-первых, к сожалению, эти костяки, сохранившиеся in situ, как мы говорим, то есть на месте нетронутыми, крайне плохой сохранности – это практически труха. Все эти длинные кости разваливались буквально в руках, и, в основном, можно судить только по зачищенному материалу на тот момент. Довезти не так уж много удалось, они просто рассыпались.

К тому же серьёзно поработали грызуны, которые поселились в этом погребении, видимо, большой колонией. Пока мы расчищали, 30–40 полных костячков этих сурков я точно достал. Мы довольно часто фиксируем погрызы на костях. Есть некоторые следы воздействия и у этой конкретной «охранницы»: они видны на бедренных суставах. Но что это конкретно? Следы грызунов или это следы подрезания сухожилий? Это тоже вопрос, который требует дальнейшей интерпретации.

М. Родин: Давайте переходить к самому богатому погребению. Это старушка, как её называют. Антропологи определили, что ей 45–50 лет, но надо иметь в виду, что в это время у скифов продолжительность жизни женщин составляла 30–35 лет. То есть 45 – это очень много по тем меркам. Старушка была в очень богатом головном уборе, который тоже сохранился in situ, на месте.

С. Володин: Да, он сохранился in situ. К сожалению, несколько ободков и парочку пластин эти грызуны разнесли. Но в целом действительно ситуация уникальная: головной убор сохранился полностью на месте, что позволит достаточно уверенно реконструировать его положение.

Данные калафы, как их называют (тут тоже есть, конечно, вариации в названии) достаточно распространены. Это не то чтобы нечто уникальное, мы прекрасно знаем этот вид парадных головных уборов скифянок. Но дело в том, что сохранившиеся на данный момент, известные науке калафы в большинстве своём находили в разграбленных погребениях. Либо их находили в XIX веке, а тогда, конечно, уровень археологии, мы понимаем, был значительно ниже. Археолог был один, он стоял где-то там на бровке, копали крестьяне. Конечно, когда доставали находки, особо ничего не фиксировали. Просто достают убор и приносят, поэтому изначально его положение реконструировать не удаётся.

Такой известный случай был в Толстой могиле, где копал Борис Николаевич Мозолевский, украинский археолог. В 1970 году он раскопал Толстую могилу, и вот там тоже всё зафиксировано in situ. Головной убор – это, пожалуй, самая главная находка. Она даже не столь значима из-за материала, а именно из-за того, что обнаружена на месте.

М. Родин: Думаю, надо сказать, что этот убор – нечто вроде кокошника, но прямоугольного, вытянутого вверх, украшенного золотыми прямоугольными пластинами.

С. Володин: Да. Это достаточно высокий головной убор – около 40 сантиметров над головой. Мы, к сожалению, достоверно не знаем, какой была его основа – кожаная, тканая или  деревянная, есть разные версии. На эту основу нашивались золотые пластины. Они украшали не только сам убор, но и его своеобразный подол, который располагался над ушами и нисходил на плечи или за плечи. 

Золотые пластины были изготовлены греческими мастерами, тут сомнений никаких нет. А вот сам убор расшивался уже в Скифии, на месте. Потому что в этом уборе использовалось всего лишь четыре типа пластин. Видимо, изначально было привезено четыре большие пластины, которые скифы порубили достаточно грубою. Не щадя резали, рубили, пробивали дырки. Очень неаккуратно сделано на самом деле. Явно не греческая работа, греки бы сделали аккуратнее. 

М. Родин: Давайте ещё поговорим о загадках этого погребения. В последние годы уже не секрет, что среднедонская скифская культура, во-первых, являлась частью большого скифского мира, то есть это самый дальний её форпост. А благодаря находкам последних лет стало очевидно, что там было очень много женщин-воинов, так называемых «амазонок». Что все они были все вооружены, многие даже тяжело вооружены, потому что в их погребениях находят панцири. И вот очередная находка женщин-воительниц. Но здесь – четыре одновременно похороненных женщины. Почему так? Это первое подобное погребение? Прямо-таки гробница амазонок, как мы её называем.

С. Володин: Можно назвать и гробницей амазонок, но нужно понимать, что всё-таки вооружена-то была только «охранница». Вооружения при самой золотой, так скажем, даме, при этой старушке, как такового не было. У неё лишь был положен под голову ножичек, тоже завёрнутый в ткань, и одна стрела. Скорее всего, грабители всё же прошлись по ней. Задели всю её нижнюю часть, потому что, конечно, не только этот парадный убор её украшал, вероятно, были ещё какие-то перстни, расшитая одежда. Погребённые такого уровня, естественно, имели богатый костюм. Но по ней грабители  прошлись хорошо, потому что часть костей была перемещена, у неё не было левой руки, левой стопы, части таза также отсутствовали. По всей видимости, они просто не дошли до самой головы. Мы, к сожалению, не можем говорить, была ли она вооружена. 

М. Родин: Но стрелы есть в другой разграбленной части, где лежат молодые.

С. Володин: Да, конечно, есть стрелы. Но надо понимать, что стрела сама по себе не означала, что рядом есть вооружение. Стрелы клали и в детские погребения, просто как какой-то символ, по всей видимости. Без стрел вообще никого не клали. Хотя, конечно, они могли быть и свидетельством того, что эти женщины действительно участвовали в боевых сражениях. Антропологические исследования костей предплечья и плеч «охранницы» показали крайне сильную развитость мускулатуры. То есть руками она работала постоянно, и это было, видимо, основным делом её жизни. Тут уже, конечно, можно гадать, копья она метала или луки натягивала.

Но действительно, первый раз было встречено погребение именно четырёх женщин, которые лежали отдельно. В основном женщины либо сопровождают мужские погребения, либо это погребения женщин с детьми, в том числе и с младенцами, и с детьми возраста 5-10 лет. Такие тоже бывают. Так что в этом плане, конечно, интересное погребение.

Оно интересно ещё и тем, что эти женщины антропологически разные. Оставшиеся in situ дама с убором и «охранница» близки по антропологии и вообще по характеру своего скелетного строения. У обеих отмечен открытый и распространённый так называемый лобный гиперостоз – нарушение гормональной системы. У дамы с убором этот лобный гиперостоз очень ярко выражен. Это означает, что из-за сбоев гормональной системы в организме женщин имелось больше мужского гормона: они были мужиковатые, с грубым голосом, с выраженными мужскими вторичными половыми признаками.

А вот те, которых разграбили, девочка и молодая дама, антропологически очень не похожи на этих двух. Они миниатюрные, какие-то изнеженные и подверженные сильным болезням. Девочка, по всей видимости, болела чем-то страшным. У неё мы зафиксировали поражения позвонков и крестца: они были практически изрешечены отверстиями. Непонятно, от чего она умерла, но не в этом суть. Две разграбленные близки друг другу, и две оставшиеся близки друг другу. Между собой они при этом сильно отличаются.

М. Родин: Что дальше будет с материалами этой гробницы, как вы станете их исследовать и каких результатов ждёте?

С. Володин: Исследовать будем по всем направлениям. Ведутся исследования металлов, тканей, антропологические и палеозоологические исследования, исследования напутственной пищи, которая была положена в гробницу, исследования дерева, исследования вот этих травяных подстилок. То есть, в принципе, всё, что можно, всё, что нам осталось, мы будем тщательно анализировать с применением всех доступных естественно-научных методов.

Весь этот материал впоследствии, после обработки, мы представим в статье в «Российской археологии» (кому интересно, может почитать, скорее всего, в следующем году). А затем, вместе с данными естественно-научных исследований, будет издана отдельная книжка. Потому что, конечно, этот комплекс достоин отдельной солидной публикации в виде книги. 

М. Родин: Что нового мы узнаем, когда до конца всё это исследуем? Есть какие-то соображения? Хотя бы в каких областях мы продвинемся?

С. Володин: Думаю, в первую очередь это именно антропология, потому что антропологические исследования будут проводиться в том числе и в области изотопных составов костей и зубов. Соответственно, будут проводиться анализы на изотопы азота, углерода, стронция. Это позволит нам говорить о питании, о перемещениях найденных женщин.

М. Родин: Откуда они приехали, если приехали.

С. Володин: Да, конечно. Как раз анализ изотопов стронция позволит нам говорить о степени мобильности этого населения, было ли оно местным или люди откуда-то приходили. 

М. Родин: В общем, эта гробница нам сулит ещё много новостей. Спасибо вам большое.