Сибирь обетованная

Отечественные ученые удивили: азиатская часть России может выиграть от глобальных изменений климата и стать… привлекательным местом для жизни. Как такое возможно?

Кирилл Журенков

Сначала о международной реакции: работа ученых Института леса им. В.Н. Сукачева (Красноярск) и их американской коллеги, вышедшая на днях в авторитетном журнале Environmental Research Letters, сразу привлекла внимание мировых СМИ. И это не удивительно: в глобальном дискурсе об изменениях климата, похоже, сказано новое слово.

«Замерзшая русская Сибирь станет обитаемой», «Сибирь будет туристической Меккой будущего»... Заголовки западной прессы впечатляют. Ожидали ли сами исследователи такой реакции? «Огонек» связался с ними, чтобы выяснить подробности.

— Мы долгие годы профессионально занимаемся исследованием влияния климата на лесные экосистемы,— говорит один из авторов исследования, научный сотрудник Института леса Елена Парфенова.— Постепенно в круг наших интересов попали и сельскохозяйственные культуры, затем древние этносы юга Сибири, а отсюда был уже один шаг до того, чтобы «проиграть» воздействие прогнозируемых изменений климата на условия жизни современных людей (на территории, где мы живем, в Азиатской России). Мы это сделали «в порядке личной инициативы», для начала представили доклад на конференции Японского геофизического союза в мае 2017 года и неожиданно получили всплеск публикаций в СМИ. Полноценная статья в высокорейтинговом научном издании вышла только сейчас, спустя два года.

Исследователи зашли на проблему климатических изменений со стороны… миграции. Собственно, то, что в ближайшем будущем мир столкнется с климатическими мигрантами,— уже не новость. Зато новость в другом: условия жизни в азиатской части России (ученые настаивают именно на такой географической привязке), похоже, станут лучше и скоро смогут привлечь туда новых жителей.

Что значит лучше? Прежде всего должен стать теплее и мягче климат, а значит, повысится продуктивность растений (как сельскохозяйственных, так и диких), сократится отопительный период, смягчатся «жесткие зимние условия труда и быта».

О том, что можно будет «возделывать» на бескрайних северных просторах, стоит сказать отдельно. В другой своей работе, опубликованной еще в 2011 году и посвященной Центральной Сибири, исследователи прогнозировали: к концу столетия от 50 до 85 процентов территории этого региона будут пригодны для сельского хозяйства по климатическим условиям, а производство сельхозкультур там может вырасти вдвое. Только представьте — со временем традиционные для Сибири культуры смогут выращивать на 500 км севернее, чем сейчас (сдвиг на 50–70 км в десять лет), а на засушливый юг при определенных условиях и вовсе «придет» невиданное — например, виноград! Сибирский виноград — неплохой бонус к глобальному потеплению.

Но вернемся к климатическим мигрантам. Насколько реально завлечь их в Сибирь?

— Мы пришли к выводу, что к концу века по условиям климата на этой территории (огромной и местами малонаселенной Азиатской России.— «О») могло бы проживать где-то в три, а где-то в десять раз больше населения,— утверждает Елена Парфенова.

Еще вопрос: где взять столько желающих? На нынешние источники трудовой миграции, вроде Киргизии, Китая или, скажем, Таджикистана, пока больших надежд нет (заметим, речь идет не о «вахтовиках», а о постоянном проживании). Так что ученые затрудняются дать однозначный рецепт: как известно, численность населения сокращается (и, по экспертным оценкам, упадет с нынешних 146 млн до 83,6–120,3 млн человек к концу столетия), более того, происходит отток населения на запад страны и в крупные мегаполисы. Поэтому если смягчение климата остановит этот отток — уже плюс.

Впрочем, совсем легкой жизни сибирякам, нынешним и будущим, тоже никто не обещает — у глобального потепления в Азиатской России есть и обратная сторона.

Речь, в частности, о разрушении верхнего слоя вечной мерзлоты в северных районах и более засушливом климате на юге — переходный период будет непростым.

— Местная инфраструктура, построенная с учетом мерзлых грунтов, начнет разрушаться,— говорит соавтор Парфеновой, старший научный сотрудник Института леса Надежда Чебакова (в проекте она занималась биоклиматологией и моделированием влияния изменения климата на растительность).— Текущие исследования показывают разрушения дорог, строений, карстовые провалы. И только со временем можно будет восстановить или построить новые конструкции — над инвестициями в них должны в первую очередь задуматься власти и бизнес.

За осторожными научными формулировками открывается тревожная картина: ураганы, грозы, град, засухи и пожары. Представьте себе искореженные рельсы, трубопроводы и аварийные здания в районах деградации вечной мерзлоты… Или знаменитый 70-метровый кратер, образовавшийся на Ямале! Он возник вследствие выброса на поверхность прежде законсервированного в вечной мерзлоте метана… Так, может, радоваться изменениям климата рановато?

Эксперты, комментирующие новость, уверены: не надо надеяться исключительно на климат.

— Потенциальный рост местного населения втрое к 2080-м будет также зависеть от развития инфраструктуры и других социоэкономических факторов,— заявил в интервью изданию Eos Павел Гройсман, научный сотрудник международной программы «Партнерская инициатива в области наук о Земле в Северной Евразии» (NEESPI).

Впрочем, сами авторы исследования демонстрируют изрядный оптимизм: мол, положительные «проявления» все же превысят отрицательные. Пальмы на наших заснеженных просторах, конечно, не вырастут. Но и суровый сибирский климат пугать нас уже не будет.

Экспертиза

Адаптируйся или проиграешь

Преимущества, которые получат северные страны от потепления климата, в принципе понятны — это более мягкий климат, более стабильная морская навигация. Как пример можно привести Севморпуть. Мы в институте проводили соответствующие расчеты: к концу XXI века период навигации там увеличится в два раза. Если сейчас он начинается с июля и длится по конец сентября, то к 2100 году эти рамки раздвинутся — с начала июня и до конца декабря, то есть вместо 2–3 будет длиться примерно 6 месяцев.

Севморпуть — не единственный пример. Открывается и так называемый Северо-Западный проход (вдоль северного берега Северной Америки через Канадский Арктический архипелаг.— «О»), в принципе в дальней перспективе там тоже возможно судоходство и навигация. Или возьмите Баренцево море: в последние 10 лет оно целиком свободно ото льдов зимой. Часть Карского моря тоже! А это большое подспорье при добыче полезных ископаемых.

Расширение области устойчивого земледелия — еще один плюс. Тут зависимость простая: есть жара, но нет воды — плохо, есть жара, но есть и вода — хорошо, значит, все будет расти.

Например, в ближайшем будущем количество осадков на стоках сибирских рек будет увеличиваться, то есть мы получим больше пресной воды. Сравните: в азиатских странах потепление климата, напротив, связано с ее нехваткой. Таким образом, в нашем распоряжении, наряду с Норвегией или, скажем, Канадой, окажется еще один природный ресурс в дополнение к полезным ископаемым — пресная вода.

Но дело не только в экономике. В целом в странах и регионах с резко континентальным климатом он будет становиться мягче. Что значит мягче? Очень просто: более сильное потепление зимой и менее сильное — летом. То есть начнет (точнее, уже начал) сокращаться контраст между зимой и летом, являющийся главным признаком континентальности. Например, в европейской части России за последние 30 лет зимой потеплело где-то на 4 градуса, летом — на 2,5 градуса.

Глобальное потепление, разумеется, нельзя называть исключительно положительным процессом — у него масса негативных сторон. Поэтому основной вопрос — в адаптации. Если ничего не делать, мы получим целый ворох проблем: от поплывших железнодорожных путей до необратимых изменений в экологической ситуации. Как адаптироваться? Вопрос отдельный. На одном из заседаний Международной группы экспертов по изменению климата приводили в пример Швейцарию, где, рассчитав все климатические риски, изменили русло реки, которая выходила из берегов. Это я к тому, что решения есть, главное, как говорится, не ждать у моря погоды.