Опасность насильственной смерти в неолите. Дети не исключение

Археологические исследования часто нарушают идеальные представления о пасторальной жизни, которую вели ранние земледельцы и их потомки. Образ европейской неолитической семьи «с трудолюбивым отцом и его (предположительно) одной любящей и заботливой женой в окружении многочисленных детей, живущих в гармонии с соседями и с природной средой» (Gronenborn, 2007. P.14) стремительно померк в свете многочисленных данных об уровне насилия и о массовых расправах с себе подобными, характерных для населения культуры линейно-ленточной керамики.

Группа поздних представителей культуры линейно-ленточной керамики (4900- 4800 л. до н.э.) из раскопок в Тальхайме (долина реки Неккар, 10 км от Хайльбронна, Германия) служит печальным примером возможных рисков для детей и взрослых (Bentley et al, 2008). В одной яме длиной около трех метров были обнаружены останки 34 человек, восемнадцати взрослых и шестнадцати детей, погибших насильственной смертью. Эти люди были атакованы, о чем свидетельствуют многочисленные травмы черепов и ранения наконечниками в спину тех жертв, кто пытался спастись. Среди погибших взрослых, погребенных в яме Тальхайма преобладали мужчины (9 скелетов), женщин было 7, впрочем, пол двух человек определить не удалось (Alt et al., 1995). Анализ неметрических, дискретноварьирующих признаков позволил антропологам под руководством профессора Курта Альта сделать вывод о близких родственных связях в пределах этой группы и о ее гомогенности. Предположительно, были идентифицированы останки отца и двух его сыновей, двух взрослых братьев и еще одной женщины, которая была родственницей последних.

Впоследствии анализы изотопов стронция, кислорода и углерода (в зубной ткани и в костях) вместе с данными скелетной морфологии определили, как связаны между собой географическая мобильность, диета и генетическое родство (Bentley et al, 2008). По соотношению изотопов стронция и кислорода среди погибших в Тальхайме было выделено три группы. В первой – не было взрослых женщин, только мужчины, маленькие дети и одиннадцатилетняя девочка. Авторы допускают, что женщины с аналогичной картой прижизненных перемещений не погибли, а были захвачены и уведены в плен. Впрочем, сразу возникает вопрос, и его задают авторы исследования – почему могли уцелеть женщины из этой «изотопной» группы, а женщин из двух других убили? Во второй «изотопной» группе – двадцатилетние мужчина и женщина, одиннадцатилетние мальчик и девочка, женщина старше 50 лет – все с эпигенетическими признаками, подтверждающими их принадлежность одной семье. К этой же группе относится «отец» и одиннадцатилетняя «дочь», а вот его ранее предполагаемый «сын» попал в первую группу. С другой стороны, еще один мальчик, такого же возраста по изотопным сигналам может как раз оказаться сыном этого отца. Еще одна женщина потенциально могла быть матерью детей, другая, старшая женщина – «бабушкой» по материнской линии. Как подчеркивают Бентли и соавторы, эта реконструкция не так гипотетична, учитывая обстоятельства обнаружения. Итак, неолитическая семья, пострадавшая в результате конфликта, могла включать отца, мать, двух детей – погодков и бабушку. Наконец, к третьей «изотопной» группе принадлежат две женщины и мужчина, выросшие достаточно далеко от Тальхайма, в горных условиях. Обсуждая выявленные различия между ареалами, в которых росли эти люди, будучи еще детьми, Р.А.Бентли и соавторы высказали предположение об уже имевшейся специализации и разделении этого сообщества на горную (пастушескую) и низинную (земледельческую) части. Заметим, что в обеих группах росли дети, по-видимому, на протяжении долгого времени не менявшие резко ландшафта проживания. Обратим особое внимание на тот факт, что среди убитых детей преобладают подростки одиннадцати лет. Как отмечалось выше, в этом возрасте они могли восприниматься как вполне взрослые члены племени.

Другая, не менее страшная картина была обнаружена исследователями ранненеолитического массового захоронения Аспарн/Шлетц в нижней Австрии (Teschler-Nikola et al., 1999; 2012), которое было найдено во рву, окружавшем поселение. Хотя памятник полностью не раскопан, были определены останки 67 человек, среди них 26 взрослых мужчин, 13 женщин. 38% в общей выборке составляли дети и подростки, в том числе, даже один новорожденный младенец. Все черепа из Шлетца, а также многие кости скелетов, несут следы предсмертных травм. На костях зафиксированы погрызы животными, т.е. трупы убитых какое-то время лежали под открытым небом. Так закончилась история этого долговременного поселения культуры линейно-ленточной керамики. Как видно, враги не пощадили детей и убили мужчин. Но, как считают австрийские исследователи, демографический профиль выборки оставляет вероятность захвата в плен молодых женщин. В 2006 г. при раскопках поселения ЛЛК Шенек-Килианштэдтен (Гессе, Германия) было обнаружено еще одно массовое захоронение (Meyer et al, 2015). Четыре калиброванные радиоуглеродные даты по образцам, полученным от разных индивидов, укладываются в диапазон 5207–4849 лет до н.э. Исследователи отмечают, что поселение расположено в регионе высокой активности поздних представителей ЛЛК, недалеко от границы распространения разных кремневых систем, что возможно, служит индикатором соседства разных племен.

В яме V-образной формы с максимальной длиной 7,5 м и до 1 м шириной на площади поселения, где раскопано 18 домов, были обнаружены фрагментированные останки 26 человек. Среди них 13 (50%) были взрослыми, а остальные еще, по современным системам оценки биологического возраста, взрослого состояния не достигли. Многим детям на момент гибели было меньше шести лет (10 человек или свыше 38 процентов от суммарной выборки), самому младшему – около полугода; два ребенка погибли в шесть и в восемь лет. И, наконец, следующий индивидуум принадлежал возрастной когорте 16-21 год, и, по-видимому, в социальном отношении он был полноправным членом группы. Примечательно, детей от 9 до 15 лет в этой могиле не обнаружено, эта ситуация не характерна для демографического профиля палеопопуляций ЛЛК из раскопок обычных кладбищ. Значит, детей этого возраста нападавшие могли пощадить и увести с собой. Похоже, аналогичным образом поступили с большинством женщин, поскольку среди убитых взрослых кратно преобладают мужчины. Как отмечают Кристиан Мейер и соавторы (Meyer et al, 2015), палеопатологическая экспертиза выявила типичный для ранних земледельцев ЛЛК спектр патологий: туберкулез, авитаминоз С, зажившие переломы ребер и костей конечностей, хорошо зажившие трепанации, остеомиелит. Самое страшное, жителей поселка перед смертью мучили и пытали: исследователи нашли свидетельства предсмертных преднамеренных переломов нижних конечностей. Итак, вслед за исследователями европейского неолита можно с грустью констатировать, что массовые убийства и уничтожение целых поселков стали неотъемлемой чертой и фактором образа жизни ранних земледельцев, живших под угрозой нападения.

Другие находки культуры ЛЛК более противоречивы, они, возможно, отражают не только эпизоды военных столкновений, но сложную ритуальную жизнь. Так, поселение в Меннвилле (Menneville, Paris Basin), окружал ров с останками детей 5-6 лет, без видимых признаков насилия. Интерпретации варьируют от ритуального убийства до обряда погребения, принятого для детей этой возрастной группы (Farrugia et al., 1996 – цит. по Gronenborn, 2007. P.18). Ритуальное вторичное захоронение обнаружено в Херксхайме (долина верхнего Рейна). Здесь тоже обнаружены скелеты во рву на поселении, но уже с признаками расчленения и даже возможной антропофагии. В целом, можно говорить об останках свыше 450 индивидуумов, после смерти подвергавшихся такому воздействию. Выделяются депозиты черепов, специально обработанных черепных крышек, костей лицевого скелета и нижних челюстей (там же. С.19). На памятнике Видерштедт в Тюрингии в яме на развалинах поселения ЛЛК, найдены останки десяти человек, и только двое из них были взрослыми. В отсутствие непосредственных следов травм, исследователи осторожны в оценках, речь идет о катастрофе, возможно, даже эпидемии (там же. С.19). На поселении Штайнхайм (верхнее течение Дуная, Бавария) во рву вновь обнаружены останки взрослых и детей в необычных позах. Одного взрослого, судя по всему, сбросили в ров живым. Все эти памятники относятся к 5000-4900 гг. до н.э. (там же. С.20). В конце 5 тыс. лет до н.э. культура Michelsberg с центром происхождения в бассейне Парижа распространяется в долину Рейна, а оттуда, около 3800 г. до н.э. в долину Неккара, где она захватывает территорию распространения керамической традиции Schussenried (там же. С.20). И вновь обнаружены следы жестокости и насилия. На поселении Брухзаль во рву обнаружены две группы останков – двое взрослых и семь детей «в нерегулярных позах», со следами предсмертных ранений (там же.С.22). В Хетценберге рядом с Хайльбронном (4400-4100 гг. до н.э.) – во рву останки 12 индивидуумов (мужчина с предсмертной травмой черепа и дети со следами ранений). Череп 5-7 летнего ребенка несет следы преднамеренной перфорации, 2-3 летнего ребенка – декапитации (там же. С.23).

Вообще, следует подчеркнуть, что краниальные травмы в биоархеологических исследованиях служат мерилом агрессивности древнего сообщества. С этой точки зрения, встречаемость травм на черепах совсем маленьких детей отражает степень агрессивности социума в отношении самых беззащитных членов. Именно на территории центральной Европы (современные Чехия, Австрия, Германия) были обнаружены останки маленьких детей эпох неолита – ранней бронзы со следами преднамеренного хирургического вмешательства, т.е. трепанаций. Чешскими исследователями изучены скелетные останки двух трепанированных детей 4-5 лет, найденные при раскопках неолитического поселения Макотраши в округе Кладно (Shbat, Smrсka, 2009). Укрепленное поселение подквадратной формы было построено на равнине носителями культуры воронковидных кубков (ее баальбекского этапа, т.е. около 3500 лет до н.э.). Там были обнаружены самые ранние для территории Чехии печи для отливки металла. За пределами поселения располагалось регулярное кладбище. На поселении раскопаны особые захоронения в необычных позах, а также части скелетов и изолированные черепа в отдельных ямах. Детские черепа с трепанациями найдены на поселении без костей скелета.

У первого ребенка (объект 127, Ao 8218) трепанация представляла собой овальное отверстие диаметром 25 х 20 мм в области брегмы (т.е. верхней точки головы в месте бывшего родничка, где сходились краниальные швы) с иссеченными краями, где надрезы шли вертикально. Участок отверстия, приходящийся на лобную кость слева, несет начальные следы заживления, что позволило авторам исследования предположить, что операция могла быть совершена за две недели до смерти. Второй случай трепанации (из ямы 25, Ао 4184) на черепе другого четырехлетнего ребенка, совершенно очевидно погребенного отдельно от туловища, затрагивает затылочную и теменную кость слева. Диаметр округлого отверстия без признаков заживления достигал 50 мм. На этом же черепе обнаружен другой, незаживший дефект на правой теменной 8 х 12 мм, возможно, травматической природы. В Австрии на черепе 4-5 летнего ребенка из могилы 3 раннебронзового памятника Шлайнбах был найден обширный дырчатый дефект в левой височной области и в заднелатеральном квадранте правой теменной кости, а также два импрессионных перелома на лобной и на правой теменной (Hahnel, 1991; Медникова, 2001. С.86). В германском могильнике Францхаузен 1 трепанационное отверстие на черепе ребенка 3-5 лет из могилы 325 было прорезано в левой теменной кости. Аналогичная локализация трепанации встречена у ребенка 4-5 лет из погребения 268 того же раннебронзового могильника (Schultz, 1994). М.Шульц, описавший эти случаи, предполагал, что это последствия опасных игр маленьких детей с оружием, приводивших к необходимости оперативного вмешательства. О другой возможной интерпретации подобных находок мы поговорим в следующем разделе. Но вернемся к ранненеолитическим земледельцам центральной Европы. Пенни Байкл и Линда Фибиджер, опираясь на остеологические и археологические данные, предложили новое обсуждение категории детства в сообществе линейно-ленточной керамики (Bickle, Fibiger, 2014). Их работа носит обобщающий характер, поскольку интегрирует результаты двух крупных проектов «Первые земледельцы в центральной Европе: разнообразие стилей жизни ЛЛК» и «Скелетные свидетельства межличностного насилия в неолите северо-западной Европы».

В рамках традиции ЛЛК, они предлагают уделить особое внимание т.н. «среднему детству» как периоду наиболее вероятного прохождения обрядов посвящения. Экспертиза останков показывает, что, в целом, детство ранних земледельцев Европы – это время пищевых стрессов, травм, насилия. В первом проекте изучалась мобильность: соотношение изотопов стронция в зубной эмали, отражающее геохимические условия детства и, опосредованно, социальный контекст, рассматривалось сквозь призму погребального обряда этих людей в конце их взрослой жизни. Выделяется категория мужчин, погребенных с полированными теслами, они объединены сходными условиями жизни в детстве, которое протекало в лессовом поясе центральной Европы (Bentley et al., 2012). Идентичность взрослых представителей ЛЛК уходит корнями в детство. Итак, П.Байкл и Л.Фибиджер попытались исследовать статус и разное обращение с детьми у ранненеолитических земледельцев Европы (Bickle, Fibiger, 2014). В рамках дискуссии о мезонеолитическом переходе в Европе культура ЛЛК рассматривается сквозь призму бытования т.н. настоящих земледельцев и других, полуоседлых, «частично одомашненных» охотников-собирателей. Наличие разных форм ЛЛК и разных жизненных стратегий подразумевало разную идентичность. Исследователи подчеркивают контраст погребального инвентаря, характерного для мужчин и женщин. Идентичность мужчин более определенная, она связана с социальным статусом, в то время как погребения женщин более «усреднены» и символичны. Так, погребение воина-охотника 23-25 лет из Шванфельда на раннем поселении ЛЛК (калиброванная дата 5560-5480 до н.э.) в Баварии сопровождалось полированным каменным теслом и серией кремневых трапеций, что указывает на его высокий социальный статус. Но, судя по изотопному анализу, его раннее детство прошло вдали от этого поселения. Погребения женщин содержат сравнительно бедный инвентарь и никогда не включают полированных каменных объектов. Если сопровождающий женское захоронение материальный комплекс все же выглядит более представительным, это интерпретируется как свидетельство могущества родственной группы.

Непосредственно на роль детей в культуре ЛЛК указывает погребальный инвентарь детских захоронений, например, маленькие версии топоров у трехлетних или специальные колокольчики с отверстиями. Считается, что между игрой и учебой, т.е. обучением обязанностям взрослой жизни не было существенной дистанции. В детских могилах кладбища Альсак и в захоронении на поселении парижского бассейна найдены своеобразные «глазастые» идолы, интерпретация которых различна (там же. С.214). Эти, как правило, костяные фигурки могли служить игрушками. П.Байкл и Л.Фибиджер предлагают концепцию «среднего детства» – возраста 7 лет, когда представители ЛЛК совершали ритуальный переход к взрослой жизни. Из свыше 3000 погребений ЛЛК 494 принадлежат детям, подросткам и юношам до 17 лет. Пространственная ориентация погребений ЛЛК имеет региональную специфику, но для погребений семилетних детей она меняется, по сравнению с типичной для группы, и в 8- 12 лет остается противоположной, по сравнению взрослыми захоронениями. Женщины и дети доминируют среди жертв насилия, у которых встречены травмы черепа. Например, в Нитре летальные краниальные травмы присутствуют у двух детей 4-5 и 5-6 лет, погребенных вместе с взрослой женщиной без признаков ранения. Суммарные данные по неолиту Германии свидетельствуют о росте частоты встречаемости таких травм в возрасте от восьми до двенадцати лет даже по сравнению с семнадцатилетними. 8-12 лет – это возраст «обособления» погребенных благодаря противоположной ориентировке могил.

Следы массовых расправ были обнаружены не только при раскопках раннеземледельческих памятников центральной или западной Европы, но и непосредственно в колыбели цивилизации – в зоне плодородного полумесяца. На поселении Домузтепе около Кахраманмараша в юговосточной Турции в слоях халафского периода (5700-5600 лет до н.э.) обнаружена яма с останками свыше 40 людей и различных животных. Судя по распознанным травмам жертвами насильственной смерти стали все от мала до велика (Campbell, Carter, 1998; Lawler, 2007). Впрочем, интерпретация этого необычной находки, скорее всего, не связана с захоронением жертв военной агрессии (Ш.Н.Амиров, личное сообщение). Массовое захоронение людей со следами травм, включавшее и останки детей, обнаружено рядом с теллем Маджнуна в полукилометре от знаменитого телля Брака в северной Месопотамии. По первоначальной оценке Дж.Оутс, военный инцидент, в котором погибли люди, случился около 3800 лет до н.э. В тот момент телль Брак устоял, он был разрушен двумя веками позже (Lawler, 2007. Р.1164).

Последующие исследования позволили существенно детализировать представления о случившемся в окрестностях телля Брак (McMahon et al., 2011). Как подчеркивают археологи и антропологи, изучающие этот материал, раскопки телля Хамукар и телля Брак, выявили увеличение популяции северной Месопотамии, активные процессы урбанизации в конце пятого – начале четвертого тысячелетия до н.э (Ur et al., 2011). В халколитический период площадь поселения на телле Брак достигла 130 гектаров. Обсуждается связь между ростом ранних городов-государств и возникновением конфликтных ситуаций. Доказательством служат теперь уже четыре массовых захоронения на телле Маджнуна, содержавшие суммарно останки нескольких сотен погибших (McMahon et al., 2011). До этого момента сведения о жертвах военных действий в Месопотамии были немногочисленны. Следует подчеркнуть, что новые находки свидетельствуют не только об уровне агрессивности, в том числе по отношению к женщинам и детям, но и о сложных ритуальных манипуляциях с телами погибших. Первое захоронение на телле Маджнуна («траншея MTW»), было выполнено в яме 20 м длиной и 3-4 метра шириной около 3800 г. до н.э.. Его не удалось раскопать полностью, но в раскопанной части были извлечены останки 54 человек со следами непреднамеренной дисартикуляции и погрызов животными. Между гибелью этих людей и их погребением прошли недели или даже месяцы. Здесь в значительном количестве присутствовали останки детей от 7 до 14 лет и юношей 15-20 лет, но было очень мало костей детей моложе 6 лет (точнее, полностью отсутствовали дети до 4 лет – Soltysiak, 2008). Возможно, не случайно, ведь для халколитического телля Брак было характерно захоронение грудных младенцев на поселении в небольших ямах вокруг заброшенных очагов.

В том же массовом захоронении поверх человеческих скелетов было найдено огромное количество костей животных, причем без следов разделки туш. По разным оценкам, в эту траншею были положены от 25 до 75 убитых коров и до 300 овец.

Второе массовое захоронение («траншея ЕМ») возникло примерно на 10 лет позже предыдущего. Минимальное количество индивидуумов из этого комплекса – 89, здесь высока доля детских скелетов, в том числе от года до 3. Представлены все возрастные категории, кроме младенцев до года. Именно в этом захоронении встречены следы сложных манипуляций с телом покойного – из 42 трубчатых костей (бедренных и большеберцовых) сделаны заостренные отшлифованные орудия. Кроме того, найдены 17 отполированных фрагментов черепа взрослых людей.

Третье скопление («ЕМЕ»), с останками 14 человек, еще более позднее, около 3700 г. до н.э. И, наконец, последнее, со скелетами 35 человек, появилось около 3600 г. до н.э («ЕМЕ 1-2»). Авторы раскопок, в качестве наиболее вероятного объяснения, выдвигают гипотезу о конфликте между жителями города и прилегающей округи. Впрочем, эта гипотеза, на мой взгляд, не до конца объясняет гибель в этих конфликтах такого числа детей.

В Анатолии эпохи бронзы следы подобных военных столкновений неоднократно описаны в промежутке 3000-2000 лет до н.э., например, в Каратасе, Икижтепе. Так, история Титриша, столицы маленького государства в долине Евфрата на территории юго-восточной Турции, закончилась в 2200-2100 гг. до н.э. убийством его жителей всех возрастов. Исследователями обнаружены не только останки 9-11-летних, но и двух-четырехлетних малышей (Erdal, 2012).

Медникова М.Б. Биоархеология детства в контексте раннеземледельческих культур Балкан, Кавказа и Ближнего Востока / Ин-т археологии РАН. – М.: Club Print, 2017. – 223 c.; илл.

Источник: m.vk.com