 |
|
Все последние события из жизни вулканологов, сейсмологов |
 |
|
2018-12-11 00:00 Как царизм отдавал Русскую Арктику, но Иван отдачу Груманта остановил Путешествия по Русскому Северу Первенство России в освоении Арктики надо постоянно доказывать, и наука история на этом направлении не пыльный архив, а передний край политики. Это касается и прошлого Груманта-Шпицбергена — освоенного поморами, но в XX веке оказавшегося под норвежской юрисдикцией. В 1978 году на острова была направлена экспедиция Института археологии АН СССР, и археолог В. Ф. Старков по дендрохронологии древесины становища Стаббэльва установил, что русские здесь появились в середине XVI века. Норвежские ученые раскритиковали выводы археологов, ломающие концепцию первенства Виллема Баренца в открытии архипелага. Утверждается, что деревья были использованы русскими много позднее, чем они выросли, — что не очень логично. Даже найденную в ходе раскопок доску с текстом «Богу 1594 тут во зали(ве)… 1583… во 1593 г. … у Мереин и кто де(лал)» (1) западные историки не считают доказательством более раннего визита русских на архипелаг. Также важен вопрос первых постоянных поселенцев на Шпицбергене. Первопроходцем здесь, скорее всего, является русский промышленник Иван Старостин (? — 1826), еще мальчиком побывавший с отцом на архипелаге в 1790 году, затем ежегодно плававший на Грумант, а после смерти жены поселившийся в 1794 году на южном берегу Ис-фьорда — ныне это мыс Старостина, через залив от Баренцбурга. В 1826 году первопоселенец умер от «старческой слабости» (2). Подвиг его признается норвежскими исследователями. Они так описывали грумантовского поселенца: «Это был толстый, краснощекий, беловолосый, всегда веселый старик, маленького роста, типа настоящего патриарха». Г. Гартвик: «…Кто сравнится со Старостиным, который, по свидетельству Петермана, провел в этих широтах 39 зим, и в том числе прожил здесь 15 лет кряду. Конечно, этот человек заслуживает титула шпицбергенского «царя» (3). Промышленник и исследователь А. Э. Норденшельд предложил назвать его именем мыс, на котором он похоронен, а центральная улица Баренцбурга сейчас носит имя Ивана Старостина. В 1868 году Фрис и Нюстрем описали следы «патриарха»: «Его развалившаяся изба все еще стоит к западу от Грин-Харбор на том мысу, который носит его имя, и среди множества могил есть и его могила, но какая из них — память об этом умалчивает» (4). В 1873 году место захоронения Старостина посетил Р. Дроше-Вартинберг, увидевший грубо сколоченный гроб, зарытый всего на фут в землю (5). Вероятно, в скором времени захоронение было уничтожено животными и природой. В 1898 году побывавший на Шпицбергене профессор Киевского университета Г. Коротнев писал: «Что значат Нансены, Джексоны и Андрэ сравнительно с ним! Вот бы кому открывать Северный полюс… И где следы этого богатыря-философа? Их почти уже нет, если не считать остатков жалкой землянки в незначительном удалении от бушующего океана…» (6).
Есть предположения, что Старостин ходил на Грумант от Соловецкого монастыря: «В некоторых источниках Иван Старостин называется даже монахом Соловецкого монастыря, а Мартин Конвэй в своей книге ссылается на сведения о Старостине, приведенные норвежскими промышленниками, согласно которым Старостин промышлял на Шпицбергене от Соловецкого монастыря и что соловецкие монахи относились к нему как к отцу» (7). «В старые времена добыча в северных морях была монополизирована, и мы знаем, что богатый и могущественный Соловецкий монастырь посылал каждый год судно в эти края» (8). Возможно, Старостин даже имел духовное звание, раз его звали «батюшка» или «отче». О связи полярника с Соловками говорят и слова внука Антона, что Старостины еще «ранее основания Соловецкого монастыря на Грумант плавали». Конечно, Старостиных на Грумант вели не высокие материи, а заработок: «В первой половине XIX века моржовый клык продавался в Архангельске по цене от 60 к. до 1 р. 40 к. за штуку, или по 12?16 р. за пуд. Моржовые кожи продавались по 3?4 р., тюленьи шкуры — по 2,5?4 р., шкуры белых медведей и голубых песцов — по 5?10 р., моржовое сало — по 1,5?2 р. за пуд, цена на гагачий пух колебалась в зависимости о его чистоты от 10 до 60 р. за пуд. Если плавание на Шпицберген проходило успешно, оно приносило хозяину, снарядившему судно, в начале XIX века до 4 тыс. р. дохода…» (9). Русские обычно проживали на Груманте целый год — от августа до августа. Риски не только вернуться с убытком, но и не вернуться вообще были значительными: «В 1820 году норвежцы нашли в русском становище в Хорсунде на юге Западного Шпицбергена 13 умерших. В 1837 году в становище у Южного мыса погибло 22 русских зимовщика, в следующем году на одном из Тысячи островов — 18…» (10). Бывали и разбойничьи нападения: «В 1820 году обнаружили стоящее на дне судно, весь экипаж которого погиб. Десятки трупов были сложены в ящик, но частично снова вынуты оттуда белыми медведями; в циновку были завернуты еще два трупа; в избе на нарах лежал наполовину съеденный песцами человек, а повсюду на земле валялись ряды обглоданных костей. …обстоятельства, по-видимому, указывают на то, что эта несчастная экспедиция уже была готова отправиться домой, но подверглась нападению флибустьеров» (11). Постоянное пребывание на Груманте сокращало риски, проживающий знал места и погоду «как свои пять пальцев». Знание приходящих судов уменьшало и вероятность нападения. Единственное «но» — человек хоронил себя для мира, его жизнь становилась непрерывным испытанием. Поморы не могли отказать себе в житейских радостях после рискованного плавания — постоянных жителей Груманта были единицы. Документов по Ивану Старостину практически нет — вероятно, уже не установить его год рождения, отчество, состав семьи. Важность вопроса, кто был первым поселенцем, требует исследования биографии Старостина. Российская наука пока ничего не делает в этом направлении — в новой двухтомной Арктической энциклопедии издательства Паулсена «при информационной поддержке Русского географического общества» Ивану Старостину уделено пять строчек (12), в совместной монографии университета Тромсе и Института всеобщей истории РАН 2017 года издания «Сближение: Россия и Норвегия в 1814—1917 годах» (13) о нем нет ни слова. Неудивительно, что и в труде норвежского историка Тура Б. Арлова «История архипелага Шпицбергена» (14) также нет ни строчки об Иване Старостине. Но личностью «патриарха» Груманта интересуются историки Архангельской области. Красноборский краевед П. Ф. Ваганов (1904?1986) установил по архивам, что внук Ивана Старостина Антон Тимофеевич, ежегодно ходивший за добычей к деду на Грумант, жил в деревне Песошная Слобода (позднее Монастырская Пашня) Телеговской волости — нынешнее село Телегово Красноборского района Архангельской области — что значится в ответе Ленинской библиотеки на запрос. Вероятно, здесь родина и Ивана Старостина, так как проверка метрических книг в Великоустюжском филиале Вологодского госархива, Вологодском и Архангельском областных архивах показала, что Старостины в Великоустюжском уезде не проживали нигде кроме Телегово (15). К сожалению, точно установить проживание И. Старостина в Телегово доказать не получится — метрические книги Троицкой церкви за 1740?1780 годы не сдавались в госархив, а сгорели в Телеговском сельсовете в августе 1931 года (16).  Но однажды авторитет «патриарха» Груманта сыграл большую роль в защите национальных интересов России. В 1871 году к правительству Швеции, находящейся в унии с Норвегией, обратился А. Э. Норденшельд с предложением занять нейтральный Шпицберген «как свою колонию». Стокгольм разослал всем заинтересованным странам ноты и получил от Петербурга предварительное согласие. Борьбу за «нейтралитет» Шпицбергена начала российская общественность во главе с уроженцем Архангельска и сибирским купцом Михаилом Сидоровым (1823?1887). В борьбе он использовал славу Ивана Старостина, и в апреле 1871 года в Обществе содействия русской промышленности и торговле выступил с докладом «О Шпицбергене и о правах русских на этот архипелаг-остров», где заявил, «что русские поселения на Груманте были древнее всех других и поэтому за русскими следует признать территориальные права на Шпицберген, где промыслами и мореплаванием занимался 400 лет род архангельских купцов Старостиных». Доклад широко озвучила пресса, а Общество направило в МИД предложение отклонить просьбу Швеции. В борьбу включился и внук Ивана Старостина Антон Тимофеевич. По принципу «клин клином вышибают» он направил в правительство прошение отдать ему один остров архипелага: «Известился я по Кронштадскому вестнику, что Шведское правительство объявило ныне наш русский Грумант (остров Шпицберген), находящийся в Ледовитом океане, своею собственностью и предполагает колонизировать его. Так как этот остров открыт не только русскими, но даже моими предками, о чем имеются за границею сведения, почему он во всех иностранных главнейшее в прусских и французских словарях и географиях, равно как и на карте Киперта, переведенной нашим Военно-Топографическим Депо в 1861 году, показан именно русским… Сколько мне известно из рассказов, предки мои плавали на Грумант еще до основания Соловецкого монастыря и имели там избы в гавани Кломбай, на западном берегу острова. Последний из родственников моих Иван Старостин провел там 32 зимы и умер в 1826 году, в том самом году, когда начальство наше уступило Норвегии, без всякого повода, лучшую часть Мурманского берега на протяжении 400 верст с тремя превосходными и никогда не замерзающими гаванями. Желая построить себе хорошее судно для плавания в Северном океане, я не мог остаться равнодушным и, вспоминая ту отвагу и храбрость предков, какую они имели в мореходстве и в борьбе с трудностями плавания по Ледовитому морю и с северною природою, почти на самом полюсе, осмелился просить… отдать в мое распоряжение один из многочисленной группы необитаемых Грумантских, Последовал ответ: «…Старостин может, равно как и всякий другой русский подданный, производить на Шпицбергене совершенно свободно и не испрашивая особого дозволения от русского правительства те промыслы, которыми он пожелал бы заняться, а также устраивать по своему выбору становище и жилища, за исключением лишь тех мест Шпицбергенских островов, которые бы оказались уже занятыми норвежцами или иными промышленниками. 31 августа 1871 года. № 2250» (18). Российское правительство провозглашало приоритет иностранных интересов! Но передача Шпицбергена норвежцам была уже «торпедирована» общественным мнением — в мае 1871 года Петербург дал вежливый, но отрицательный ответ на запрос Швеции. Так Иван Старостин спустя 45 лет после смерти помог на время остановить передачу Груманта-Шпицбергена Норвегии. Примечания:
Источник: regnum.ru 
|
