Брошенные автомобили зоны отчуждения вокруг АЭС «Фукусима-1»

Наше путешествие начиналось с бесшабашной идеи. Раз уж меня занесло в Токио, почему бы не попросить у Honda самый дурацкий из кей-каров и не рвануть в трехчасовую поездку в частично открытую зону отчуждения вокруг АЭС «Фукусима-1»? На фото забиравшихся туда смельчаков я видел заброшенные машины. Учитывая любовь японцев к тачкам, после массового бегства там должно было остаться множество интересных экземпляров. В наших мотивах не было кощунства, только любопытство… Статья подготовлена нашими коллегами из Top Gear, далее прямая речь.

В марте 2011-го девятибалльное подводное землетрясение вызвало серию цунами до 39 м высотой. Они опустошили северо-восточное побережье Японии, затопив 600 кв. км земли, вызвав гибель 16 000 людей и разрушив охлаждение трех реакторов, отчего те расплавились, отравив прилегающую территорию. Через 6 лет, в марте 2017-го, правительство отменило приказ об эвакуации.

Бывших жителей почти всех населенных пунк­тов, за исключением ближайших к станции, где радиация по-прежнему высока, приглашают вернуться в дома. На восстановление здравоохранения и коммунальных служб выделен эквивалент 180 млн евро. Однако приглашение правительства приняли лишь 15% эвакуировавшихся. Пусть ученые и говорят, что теперь там безопасно, согласитесь ли вы отправить своих детей в местную школу? Риск­нете ли пить фукусимскую воду?

Если не съезжать с автострады номер 6, которая проходит по берегу прямо через центр зоны отчуждения (гигантские счетчики Гейгера вдоль обочины, перекрытые бетонными блоками съезды, знаки "Берегись радиоактивных кабанов"), то поток машин выглядит сравни­тельно обычным. Но если свернуть в один из открытых для посещения городов, вроде Томиоки или Намие, становится ясно, что готовность Японии к инвестициям встречает нежелание японцев возвращаться.

На главной деловой улице Намие нет ничего, кроме обрушившихся домов и заколоченных магазинов. Изредка проезжает случайная машина, но в целом мы предоставлены сами себе. Обычно мы перекидываемся шутками, но сегодня они застревают в горле. Куда ни глянь, любая деталь вызывает щемящее чувство: одинокий велосипед на ж/д-станции, плакаты к выборам, которые давно прошли, разграбленные автоматы... В Томиоке мы проезжаем мимо заброшенной школы. Смотреть на нее тяжело: нет ни детей, ни жизни. На выез­де из Томиоки до горизонта простираются бесконечные штабеля черных мешков: в каждом из них – загрязненная почва, на рекультивацию которой уйдут годы. На шоссе 6 наше внимание привлекает заброшенная автоконтора: машины по-прежнему стоят во дворе в армейском порядке. Мы разглядываем Jaguar XJ на 20-дюймовых дисках с фигуркой на капоте, старый Cadillac, изумительной красоты буддийский катафалк, переделанный из Lincoln, но настоящая жемчужина скрывается за углом – заниженный S-Class, который улегся на брюхо, потому как его пневмоподвеска выдохлась.

Если вас волнует наша безопасность и вы хотите узнать, не носил ли я тройной скафандр и не сидел ли потом месяц в карантине, приведу несколько цифр. Используя примитивный счетчик Гейгера в моем смартфоне, я собрал показания с нескольких точек маршрута. В томиокской школе он показывал 0,38 мкЗв/ч (микрозиверта в час, где зиверт – единица измерения ионизирующего излучения), что в целом характеризует полученную нами среднюю дозу.

Для сравнения, жители Токио получают 0,04 мкЗв/ч. Мы пробыли в районе Фукусимы пять часов, так что суммарно накопили 0,38?5=1,9 мкЗв. Если прожить там год, то общая доза радиации составит 0,38?24?365=3329 мкЗв. Пока все понятно? Для сравнения, при полете из Нью-Йорка в Лос-Анджелес вы схватите 40 мкЗв, при маммографии – 3000 мкЗв, максимальная допустимая доза для работников АЭС составляет 50 000 мкЗв/год, а доказанное повышение риска онкологии начинается со 100 000 мкЗв/год. В общем, как вы видите, на бумаге все безо­пасно. Правительство не пытается жульничать с населением, но цифры – это одно, а душевный покой – совершенно другое.

Если эта трагедия чему-то нас учит, то лишь тому, что как бы глубоко мы ни забивали сваи и как бы прочно ни строили дороги, в любую минуту наша жизнь зависит от каприза матери-природы. Джек Лондон, оказавшийся в Сан-Франциско после Великого землетрясения 1906 года, описывал его так: "Улицы горбатились разломами и наростами, везде громоздились кучи мусора от разрушенных стен. Обнаженные стальные балки, перекрученные под прямыми углами, торчали из руин где вертикально, где горизонтально. Телефонные и телеграфные линии были нарушены. Гигантские водные резервуары поло­пались. Все человеческие изобретения, созданные для само­сохранения, оказались бесполезными перед силой тридцатисекундного дрожания земной коры".

Источник: avtomaniya.com