Клещи наступают

С повышением температуры во всём мире клещи начинают чувствовать себя вольготно во всё большем количестве регионов планеты, и болезнь Лайма становится первой эпидемией, появившейся благодаря изменению климата

Эволюция наделила американского зайца-беляка особенно искусным умением. За период длительностью около 10 недель, когда осенью в холмах и арктических лесах укорачиваются деньки, проворный ночной заяц преобразуется. Из рыжевато-коричневого, подходящего по цвету под иголки сосен и ветки деревьев, среди которых он добывает пропитание, он превращается в серебристо-белого – как раз ко времени выпадения зимнего снега. И эта трансформация происходит не зря. Lepus americanus, как он известен науке, способен прыгать на три метра и бегать со скоростью до 43 км/ч, благодаря мощным задним лапам и яростному желанию выжить. Но всё равно, согласно одному из исследований, 86% зайцев кончают свою жизнь в виде обеда рыси, лисы, койота или даже ястреба-тетеревятника или виргинского филина. Смена одёжки – способ оставаться невидимым, прятаться в кустах или незаметно перебегать по снегу, чтобы продлить свою жизнь хотя бы на срок, достаточный для оставления потомства. Зайцы беляки широко распространены в холодных и высокогорных местах Северной Америки – в диких регионах западной Монтаны, на хвойных склонах Аляски и в неприступных местах канадского Юкона. Юкон является частью Берингии, обширной древней территории, объединявшей Сибирь и Северную Америку перешейком, после окончания последнего ледникового периода 11 000 лет назад уступившим место Беринговому проливу. За тысячи лет множество млекопитающих, растений и насекомых перемещались по этому перешейку на запад и восток, создав богатый арктический лес. Но эта неизменная холодная местность к северу от 60-й параллели, с ранним снегом и твёрдыми лентами льда, поменялась, по геологическим меркам, в мгновение ока. За последние полвека средняя температура поднялась там на 2°, при этом зимой там теплее на 4°. Ледники быстро отступают, выпуская потоки древней воды в озеро Клуэйн, водный бассейн площадью в 400 км², который называют жемчужиной Юкона. Грозы, ледяные заторы, лесные пожары и дожди внезапно стали происходить там гораздо чаще. Вечная мерзлота исчезает.

Такие быстрые изменения на огромных участках северных территорий подвергают испытаниям адаптивные возможности зайца-беляка, каким бы проворным и шустрым он ни был. Снег выпадает позже, тает раньше, но изменения шкуры зайца происходит согласно давно заведённому графику – и иногда заяц оказывается снежно-белым, в то время как окружающая его среда всё ещё коричневая. Из-за этого он становится более лёгкой добычей для хищников. В 2016 году биологи, изучающие дикую природу, отслеживавшие зайцев в диких местах Монтаны, назвали это явление «несовпадением камуфляжа, вызванным изменением климата». Зайцы линяют, как и всегда. Просто снег не выпадает. И их выживаемость упала на 7%.

Чтобы перехитрить своего нового врага — тёплые зимы, зайцам понадобится что-то вроде чуда, которое биологи, писавшие статью для журнала Ecology Letters, назвали «эволюционным спасением». Как и на Юконе, предполагается, что в исследованном уголке Монтаны снега будет всё меньше; возможно, что к середине века лес будет оставаться непокрытым снегом ещё целый лишний месяц, а без снега зайцы-беляки будут выделяться на фоне леса не хуже белых надувных шаров.

В список животных, которым придётся приспособиться или умереть, стоит записать и лосей. Неуклюжий король семейства оленевых, известный своими рогами, выглядящими как гигантские распростёртые пальцы, в размахе способными достигать двух метров, лицом к лицу встречается с целым списком угроз существованию – от волков и медведей до цистицеркоза и печёночных сосальщиков. Но в конце 1990-х во многих северных штатах США и в Канаде новая напасть начала косить лосей, лосих и лосят. Ли Кантар – биолог, специалист по лосям, базирующийся в штате Мэйн, а это значит, что он зарабатывает на жизнь, продираясь через труднодоступные места северной и центральной части штата, когда GPS-ошейник сообщает о смерти очередного лося. Тощий человек с бросающимися в глаза седеющими усами, во фланелевой рубашке и джинсах, Кантар снабдил ошейниками 60 лосей в январе 2014 года в районе озера Мусхед [Moosehead Lake – озеро «Лосиная голова» / прим. перев.] в гористой местности на западе центральной части штата Мэйн. К концу того года 12 взрослых лосей и 22 лосёнка умерли – 57% от всей группы. Когда биологи изучили их останки, они обнаружили причину смерти. На трупах лосят, которым не было ещё и года, нашлось до 60 000 кровососущих членистоногих, известных, как зимний клещ. В Вермонте на каждом мёртвом лосе можно было найти до 100 000 клещей. В Нью-Гемпшире популяция лосей упала с 7500 до 4500 в период с 1990 по 2014 года, и на истощённых трупах животных можно было обнаружить такие же обильные популяции клещей. Из этих величественных животных буквально выпили всю кровь.

Лосиха-«призрак» с заметной потерей шерстяного покрова в Нью-Гемпшире

Зимние клещи атакуют лосей ещё с конца XIX века. В обычный год лось может переносить от 1000 до 20 000 клещей. Особо лютой зимой, когда лоси недоедают и ослабевают, анемия и гипотермия, усиленная влиянием клещей, может склонить чашу весов в пользу смерти. Билл Сэмюел, профессор биологии на пенсии, работавший в Альбертовском университете, всю свою карьеру провёл в изучении лосей Северной Америки. Однажды он скрупулёзно подсчитал количество клещей на лосе, найденном в Альберте в 1988 году – 149 916. В книге 2004 года он вспоминает, как клещи убивали лосей в Саскачеване весной 1916 года, в Новой Шотландии и Нью-Брансвике в 1930-х, в Национальном парке Лосиный остров в центральной Альберте в период с 1940 по 1990. Некоторые из животных были так сильно поражены клещами, что на любимых местах членистоногих не было ни одного свободного места – на анусе, в паховой области, на грудине, холке и плечах. В бесполезных попытках избавиться от паразитов, бедные животные тёрлись о деревья, что приводило к потере меха и оставляло серые пятна на шкуре. Таких животных называют «лосями-призраками».

Лоси давно погибали от болезней, хищников, охоты, а иногда и от клещей. Но у их потерь в XXI веке есть другие, более угрожающие, несущие больше последствий результаты. В 2015 году две организации, занимающиеся окружающей средой, написали петицию министру внутренних дел США с просьбой, чтобы лосей Среднего Запада отнесли к вымирающему виду. В Миннесоте количество лосей за предыдущее десятилетие упало на 58%, приблизительно такое же уменьшение наблюдается и в Новой Англии. Специалисты по окружающей среде считают, что к 2020 году на Среднем Западе лоси вообще могут исчезнуть.

Кантар знал, что клещи убивают его лосей в Мэйне. Ясным становилось, почему зимние клещи поразили его стадо, и выпили почти половину крови, присосавшись к любому доступному клочку кожи. «Величайшая угроза этому виду, — объявил некоммерческий центр биологического разнообразия и уважения Земли в своей петиции 2015 года, — заключается в изменении климата».

Не охотники, не потеря мест обитания, и даже не загрязнения окружающей среды – хотя это всё тоже важно. Лоси любят холод и нуждаются в нём. Они становятся вялыми в тепле, не могут нормально питаться, становятся слабыми и уязвимыми. Во время более тёплых и коротких зим на Среднем Западе и Северо-востоке США огромные количества зимних клещей выживают, просыпаясь, когда оживают деревья всё раньше по весне, и у них оказывается больше времени на то, чтобы забраться на высокие кусты, вытянуть свои лапки и дождаться ничего не подозревающего и не готового ко встрече с ними лося. Когда лоси лежат в снегу, они оставляют пятна крови от разбухших клещей. Когда лосёнок рождается в Миннесоте, толпа голодных клещей перемещается с матери на новорожденного. Лоси сбрасывают этих толстых клещей в огромных количествах на землю осенью и зимой, а клещи, вместо того, чтобы замёрзнуть в снегу, прячутся в листьях – из-за этого смертность у клещей падает, а у лосей – растёт.

Сэмюел – аккуратный учёный, не склонный делать поспешных выводов, и он замечает, как множество факторов совместно работают над уничтожением лосей в сложной экосистеме дикой природы. Волки, печёночные сосальщики, цистицеркоз, неконтролируемая охота, потеря мест для жизни – всё это складывается в общую картину. Из-за влияния и подверженности влиянию других факторов, «Изменение климата, — сказал он мне, — может быть основным из них».

Проблема в клещах

Джил Ауэрбах знала, что зимние клещи, присосавшиеся к мёртвым и умирающим лосям, не несут угрозы людям, которых они практически не кусают. Но услышав новости о том, как лоси лишаются половины крови из-за клещей, она была в ужасе. Ауэрбах, активная женщина в возрасте за 70, порядка 30 лет назад была укушена клещом, распространённым в лесах и чащах в том регионе, где она живёт – в Гудзонской низине штата Нью-Йорк. Из-за этого клеща она потеряла 10 лет жизни, ей пришлось уволиться с должности высококвалифицированного программиста из недалеко расположенного подразделения IBM, и она всё ещё страдает от последствий болезни Лайма, которую обнаружили слишком поздно. «Она поставила меня на колени», — говорит Ауэрбах, относящаяся к довольно большой группе людей, заразившихся болезнью Лайма и страдающих от её долгосрочных симптомов. С её точки зрения нашествие зимних клещей – один из индикаторов того, что окружающая среда слетела с катушек, как и более плавный, но непрерывный рост количества черноногих клещей, один из которых укусил её 30 лет назад. Этот последний клещ известен учёным как представитель семейства иксодовых – в её случае это был Ixodes scapularis, черноногий клещ. Они распространяются по США и другим странам с невероятной расторопностью. Канада, Британия, Германия, Скандинавия, Внутренняя Монголия в Китае, Тульский и Московский регионы в России: все они сталкиваются с огромным и всё возрастающим количеством переносящих заболевания клещей. Заражённых клещей находят в парках Лондона, Чикаго и Вашингтона О.К., и на зелёных просторах Национального парка Килларни на юго-западе Ирландии. В западной Европе стандартов на отчёты по количеству встреч с клещами нет, и официальное число равняется примерно 85 000 в год. В анализе от 2016 года, опубликованном в британском журнале Journal of Public Health в Оксфорде указано 232 000. Признаки растущей проблемы видно в Японии, Турции и Южной Корее, где количество случаев болезни Лайма возросло с нуля в 2010 до 2000 в 2016-м. Когда я спросил трёх испанских врачей в 2017 году, где в Испании можно встретить болезнь Лайма, один сказал «везде», а оставшиеся с ним согласились. Один из них, Абель Салдарреага Марин, лечил работников лесной службы в Андалусии, где, по его словам, симптомы обычно лечат традиционными методами. В Нидерландах, как и везде, предупреждения, призванные защитить местных любителей пеших прогулок, детей и садоводов от укусов, годами не справлялись с замедлением роста случаев укусов, а потом, судя по всему, количество случаев достигло точки насыщения, и теперь Ixodes ricinus, или собачий клещ, живёт там на 54% территории. А с другой стороны Атлантики, Центры по контролю и предотвращению заболеваний (CDC) США в Атланте каждый год обновляют карты, на которых чёрными точками изображается появление случаев болезни Лайма в округах США. Впервые такую карту официально выпустили в 1996 году, хотя и тогда уже это заболевание было распространено довольно широко. Точки на этой карте формируют неисчезающее чёрное пятно, протянувшееся вдоль атлантического побережья, от Делавэра до Кейп-Кода, Нью-Джерси, Коннектикута, Массачусетса и до нижних границ штата Нью-Йорк – где болезнь подхватила Ауэрбах. Размытая тень идёт и по границе между Висконсином и Миннесотой, кроме того, множество точек встречается и в срединных штатах. Но именно изменение этих карт в течение 18 лет показывает расцвет заболевания Лайма на манер блокнотов с анимацией, в которых надо перелистывать странички – оно распространяется по Северо-востоку и Среднему Западу США.
В 1996 году черноногие клещи обосновались – то есть, их количества было достаточно для поддержания популяции – в 396 округах США. К 2015 году исследователи обнаружили, что обустроились уже в 842 округах – то есть, на 113% больше. Примечательно, что изменения на карте распространения клещей с 1996 по 2015 года практически совпадает с картой распространения заболевания Лайма.

Аэуэрбах, ставшая экологической активисткой, с глубокими знаниями по поводу проблем этого заболевания, годами заканчивала свои письма пассажем: «В чём проблема? В клещах, конечно!» Она считает, что их надо остановить, и карта от 2015 года демонстрирует, почему. На ней видно, как клещи перемещаются в такие места, которые всего 10 лет назад считались непригодными для их обитания – от Аллеганских гор до долины Миссисипи, от западной Пенсильвании на юг и восток, через штаты Кентукки и Теннеси. В Миннесоте и Висконсине I. scapularis «по-видимому, расширили свой ареал по всем направлениям», как писали исследователи из CDC, и эти слова примечательны и тревожны. Клещи «распространились внутрь материка с Атлантического побережья и пошли как на север, так и на юг», пишут они, не распространяясь только на восток, где находится Атлантический океан. Болезнь Лайма появилась на побережье Коннектикута в 1970-х, когда симптомы, сходные с ревматоидным артритом были замечены в группе детей, имевших несчастье оказаться первопроходцами в заболевании, ключом к лечению которого окажется ранняя терапия. Поздно поставленные диагнозы могут знаменоваться долгими и сложными симптомами – усталостью, болью в суставах, проблемами с обучением, рассеянностью и депрессией. Родители и консультанты по лечению детей, перенесших заболевание, а также и сами дети, выросшие до 20-летнего возраста, рассказывали мне о потерянных школьных годах. Больше всего на душу населения случаев заражения выявлено у детей от 5 до 9 лет, а чаще всего попадают в больницу люди в возрасте от 60 до 64 лет, согласно результатам исследования 150 млн записей в страховках США, сделанных с 2005 по 2010 года.
Историю появления болезни Лайма в наше время, её распространение по десяткам стран всего мира и о миллионах заболевших необходимо рассказывать в перспективе современного сообщества, живущего в изменённой среде обитания. За последнюю четверть 20 века деликатный набор естественных сил был нарушен, и превратил болезнь Лайма из организма, тихонько жившего себе уже тысячи лет, в то, что мы имеем сегодня: набор ужасных историй, которыми делятся матери; затруднения для докторов, у которых не хватает хороших тестов и явного направления исследований; объект ненависти для исследований, отвергающих устойчивость инфекции, но подтверждающих наличие неприятных эффектов.

Для описания болезни Лайма CDC не использует слова «эпидемия». Он предпочитает "эндемию", то есть «постоянное присутствие и/или широкая распространённость заболевания или разносчика болезни у популяции в определённой местности». Но болезнь Лайма ведь раньше не была широко распространённой, и вообще её раньше не было в принципе. Также она не ограничена никакими границами. Лингвистический выбор CDC неудачен. Он минимизирует важность заболевания, которое каждый год поражает от 300 000 до 400 000 человек в США, обнаруживается по меньшей мере в 30 странах, а может, и в гораздо большем их количестве, и безудержно растёт по всему миру. Болезнь Лайма движется, вырывается за пределы, распространяется прямо как эпидемия. Клещи, переносящие болезнь Лайма, не насекомые, а паукообразные. Они не умеют летать и прыгать, но можно сказать, что они карабкаются в горы, пересекают реки, проходят сотни и тысячи километров до новых мест обитания. Всё это задокументировано учёными, выискивающими гениальные способы отслеживать и подсчитывать клещей. Они протаскивают белую фланелевую ткань по покрытой опавшей листвой земле лесов, иногда продувая их двуокисью углерода, которая заставляет клещей вытягивать свои передние конечности в попытках схватиться за проходящий мимо обед. Они ловят мигрирующих птиц, заражённых паукообразными автостопщиками. Они подсчитывают количество клещей на ушах пойманных мышей и землероек, в процессе чего подвергаясь иногда укусам. Они препарируют гнёзда птиц, вскрывают ковёр из опавшей листвы, просеивают поросшие травой песчаные дюны.
Когда исследователям везёт, они находят данные из других эпох, подтверждающие их ощущение наступления изменений. В 1956 году боснийский учёный Цветанович из Югославии сообщил, что I. Ricinus не способен выживать на высоте более 800 м над уровнем моря. Но когда Жасмин Омерагич из Сараевского университета провёл новое измерение в 2004 году, собрав 7085 собачьих клещей в Динарском нагорье в Боснии и Герцеговине, он обнаружил, что клещи уже комфортно чувствуют себя на высотах до 1190 м. В 1957 году в Шумаве, которая тогда находилась в Чехословакии, исследователи заключили, что клещи неспособны обитать на высотах более 700 м над уровнем моря. К 2001 году биологи обнаружили их уже на высотах в 1100 м. Эти ранние наблюдения, что, как пишет Джолион Медлок, медицинский энтомолог из министерства здравоохранения Британии, и его коллеги, «являются явным свидетельством высотного распространения I. ricinus». То бишь, клещи агрессивно движутся вверх. Но они движутся и в других направлениях – и в те места, что лучше приспособлены для человека, чем крутые склоны гор.

В Гудзонской долине команда из Пенсильванского университета использовала ДНК Ixodes для построения семейного древа черноногих клещей – примерно так, как люди использовали мазки слюны для поисков дальних родственников в генетическом коде. Исследуя клещей, собранных в четырёх местах с 2004 по 2009 года, исследователи воссоздали схему их миграции вверх по реке на 200 км. Дерево начинает свою историю на юге Йорктауна, где, как показывают тесты, клещи жили последние 57 лет. Затем, через 17 лет эти восьминогие пионеры забрались на следующую ступеньку, добравшись до Плезант-Вэли. Ещё через 11 лет они обосновались в Гринвиле, у подножия горного хребта Катскилл, а через 17 лет появились на севере Гилдерленда, где в 1639 году появились переселенцы из Нидерландов. И хотя в ДНК постоянно вплетались другие штаммы, доминирующим всегда оставался тот, что пришёл с юга Йорктауна. Данные по ДНК, как пишут исследователи, «однозначно поддерживают теорию о распространении с юга на север». Против всех шансов, клещи переселяются в места, где всегда было холоднее и больше снега. И прекрасно себя чувствуют. В Европе клещи точно так же без устали маршируют на север. В Швеции исследователи изучали развитие популяций собачьего клеща с 1994 по 1996 годы, протаскивая ткань на 57 участках и опрашивая местных жителей по поводу укусов и обнаружений клещей. Они установили границу проникновения на широте порядка 60°5?N, выше которой клещи не выживали. К 2008 году клещей уже начали находить в 500 км к северу, вдоль Балтийского побережья, примерно до 66°N с.ш. То же повторилось и в Норвегии.
Периодические наблюдения с 1943 по 1983 года показывали, что клещи не выживают к северу от 66°N с.ш. К 2011 году они прошли уже 400 км, к самой северной в Европе широт, до 69°N. Об этом рекорде, которому, судя по всему, суждено пасть, сообщили исследователи из Осло. Николас Огден, старший исследователь в Национальной лаборатории микробиологии министерства здравоохранения Канады, наблюдал последние два десятилетия, как черноногие клещи преодолели границу США на своём пути наверх, и углубились на 1000 км на территорию Канады. В 1990-м единственное документированное местом обнаружения клеща в Канаде располагалось на юге Онтарио в городе Лонг-поинт, находящемся на выступающем в озеро Эри участке суши, и расположенном гораздо ближе к штату Нью-Йорк, чем к Оттаве, Торонто или Монреалю. Менее чем через 20 лет клещи обосновались в десятках новых мест в Канаде, включая Манитобу, Нью-Брансвик и Нова-Скотию.

В 2008 году Огден с коллегами разметили риски передвижения клещей на север и предсказали «возможное широкомасштабное распространение» на юг центральной Канады. В 2015 году в другом исследовании это предсказание расширили: клещи, переносящие болезнь Лайма, к 2050 году продвинутся в сторону полюса на 250-500 км. Канада оказывается на том же месте, где были США в 1980-х, и Огдену об этом известно. Второй по площади стране в мире, наблюдавшей 12-кратное увеличение случаев болезни Лайма с 2009 по 2013 год, грозит полномасштабная эпидемия. «Это становится реальной проблемой для здравоохранения», — сказал он мне.

В 2015-м Огден с коллегами применили новый способ отслеживания перемещения клещей через миграцию птиц. На сцене появляется малый короткоклювый дрозд – неяркая, среднего размера птичка, очень скрытная, которая прячется в подлеске, из-за чего часто собирает на себе клещей. Команда Огдена поймала 72 таких птицы при их пересечении канадской границы по пути миграции на север. Затем исследователи изучили молекулярное строение их хрупких перьев из хвоста металлически-серого цвета. Эти рулевые перья, помогающие птице менять направление полёта, несут в себе определённый отпечаток, изотопы водорода из воды того региона, где птица оперялась. Зная, что птицы обычно возвращаются туда, где росли, учёные заключили, что птицы смогут помочь изучить большие территории, простирающиеся от севера Онтарио до юга Арктической Канады. Чарльз Френсис, отслеживающий популяции птиц для Канадской службы дикой природы, помогал в этом исследовании. «Весьма вероятно, что клещи постоянно попадали в северные территории из-за миграции птиц», — сказал он. Просто сегодня в большем количестве мест выживает больше переносимых ими клещей. К 2017 году канадские исследователи сообщили, что довольно большие участки Онтарио превратились, как написано в работе для журнала Remote Sensing, из «непригодных в пригодные для жизни» клещей, переносящих болезнь Лайма. В то время, как зайцы-беляки с трудом пытаются выжить в Монтане, клещи и их патогены процветают в разогревающемся мире, колонизируют всё больше мест и размножаются там, точно так же, как это происходило во время потепления после последнего ледникового периода. 30 лет назад медики в Канаде говорили заболевшим людям, что они почти наверняка подцепили эту болезнь где-то ещё, скорее всего, при путешествии по США. К первому десятилетию XXI века такой уверенности уже нет.
В 2014 году агентство по защите окружающей среды США (EPA) выпустило отчёт на 112 страницах, касающийся будущего США в разогревающемся мире. Начинается он с заключение, которое отвергали, политизировали и игнорировали в США десятилетиями, и, наконец, хотя бы на время, решили принять:

Климат Земли меняется. Температуры растут, закономерности выпадения снега и дождей меняются, происходит всё больше экстремальных климатических событий – ливневые дожди и рекордно высокие температуры. Учёные вполне уверены, что многие из этих событий можно связать с ростом уровней двуокиси углерода и других парниковых газов в нашей атмосфере, вызванным деятельностью человека.

Отчёт состоит из шести разделов, пытающихся описать и количественно охарактеризовать влияние глобального изменения климата – на океаны, на ледники, на леса, озёра и на людей. В третьей редакции отчёта от 2014 года агентство включило четыре новых индикатора, помогающих отслеживать и измерять влияние изменения климата. Среди них – количество энергии, используемой для охлаждения и отопления (из них видно, что на охлаждение энергии уходит больше), количество лесных пожаров, уровни воды и температуры в Великих Озёрах, и распространение болезни Лайма.

С этого момента EPA будет отслеживать количество случаев обнаружения болезни Лайма в США как официальную характеристику изменения климата. Это переносимое клещами заболевание, жертвами которого стало 4 млн человек в США с 1990-х, стало единственной болезнью, удостоившейся этой сомнительной чести. Агентство, рассуждая о влиянии потепления на здоровье, упоминает о двух других тенденциях, которые нужно отслеживать: смертельные случаи, связанные с жарой, количество которых за последние тридцать лет оценивают в 80 000, и сезоны цветения амброзии, пыльца которой вызывает аллергию у миллионов людей. Но у болезни Лайма есть важное отличие. Её распространяют клещи, чья «популяция подвержена влиянию множества факторов, в том числе и климата», как пишет EPA в отчёте.

В штатах от Мэйн до Флориды, от Нью-Йорка до Калифорнии, по всему югу Канады и во многих частях Европы когда-то бескрайние просторы уменьшаются, делятся, превращаются в идеализированные лесопарки на периферии дорог – в места, где люди могут побыть на природе и поддержать её. Многие живут, работают и играют рядом с этими зелёными пространствами в новую эпоху, называемую антропоценом, в эру, отмеченную влиянием человека. Ирония в том, что эти видоизменённые кусочки природы являются инкубаторами болезни Лайма. Чем меньше кусочек, тем больше на нём пропорция заражённых клещей, как отмечено в одном из исследований, проведённых в округе Датчесс штата Нью-Йорк, где количество случаев болезни Лайма на душу населения находится на первых строчках в мировом рейтинге.

На этих природных участках мелкие млекопитающие, например, белоногие мыши Северной Америки и садовые сони Европы находят себе убежище, процветая в отсутствии таких хищников, как лисы. На языке переносимых клещами заболеваний мыши становятся хозяевами клещей и резервуарами для болезни Лайма, местом, где новорожденные клещи, настолько маленькие, что их сложно увидеть глазом, получают свою первую порцию инфекции. В городских парках, пригородных трассах и лесопарках люди вступают в контакт с этими клещами. Во множестве исследований факторами, подпитывающими эпидемию, оказываются и другие аспекты кроме изменения климата, многие из которых также зависят от людей. Нарезание лесов на мелкие участки и потеря биоразнообразия однозначно находятся на первых местах этого списка. Но хотя и не найти одного объяснения появлению болезни Лайма в XX веке, существует множество свидетельств того, что изменение климата сыграло в этом не последнюю роль. На перевале Пинкам-Нотч в северных предгорьях Аппалачских гор в Нью-Гемпшире, высота снежного покрова каждый год уменьшается в среднем на 1 см с 1970 года, а количество дней с температурой ниже нуля падает на три дня в десять лет с 1960-го. В Нью-Гемпшире всё раньше зацветает сирень – а в этом штате всё ещё остаются большие территории, нетронутые людьми, популяция которых составляет чуть более 1 млн, а сезоны роста растений продлились на 2-3 недели. Нью-Гемпшир занимает второе место по числу случаев болезни Лайма в США в 2013 году, сразу после соседнего Вермонта.
В горах Крконоше на севере Чехии температура за четыре десятилетия выросла на 1,4°, и I. ricinus выживают на высоте до 1300 м над уровнем моря. «Не то, чтобы они решили заняться скалолазанием, — сказал мне Майкл Коцифакис из Университета Южной Богемии. – Просто они могут выжить в этих районах». В районе Монтережи на юге Квебека, простирающегося на юг от Монреаля до реки Сент-Лоренс, температура с 1970-х выросла на 0,8°, и белоногие мыши процветают во время укоротившейся и более тёплой зимы. «Зона обитания быстро движется к полюсу», — писали канадские исследователи в 2013 году, указывая на «увеличение свидетельств, поддерживающих гипотезу о том, что разогрев климата – ключевая причина появления болезни Лайма, работающая на многих уровнях цикла передачи заболевания».

Возникают следующие вопросы: вызвало ли эпидемию изменение климата? Или изменение просто подпитывает эту болезнь, продвигая клещей и животных, их хозяев, в новые места и к новым людям? Свидетельства говорят о последнем. Первое же подтвердить сложнее. Но болезнь Лайма стала первым заболеванием, появившимся в Северной Америке, Европе и Китае в эпоху изменения климата, первым укоренившимся, широко распространившимся и повлиявшим на разные группы людей. Оно растёт и в таких местах, как Австралия, где жителям тоже рассказывают, что у них какая-то другая болезнь, или что они подцепили инфекцию где-то ещё. «Мы на острове, и мыслим островными понятиями, — сказал Тревор Чини, врач общей практики с северного побережья Нового Южного Уэльса, регулярно ставящий диагноз „болезнь Лайма“, хотя врачи говорят, что её в Австралии не существует. „Будто мигрирующие птицы, разбрасывающие клещей, сюда не прилетают“, — сказал он мне на конференции в Париже.

Неправильные диагнозы стоили многим пациентам с болезнью Лайма драгоценного времени, необходимого для поисков лечения. Медицинские эксперты делают ошибку, считая, что в будущем всё будет так, как было в прошлом. Болезнь Лайма перемещается в новые места, как делала последние 50 лет. За те десятилетия, прошедшие с момента инфицирования детей в городе Лайм в Коннектикуте, был достигнут очень маленький прогресс в таких областях, как контроль распространения клещей, защита людей от укусов, точные проверки на патоген Лайма, Borrelia burgdorferi, и особенно адекватное лечение пострадавших. Клещи Ixodes – черноногие, собачьи, или какие другие – заслуживают нашего уважения. Они вооружены не только болезнью Лайма, но и растущим набором микробов; бактерий, вирусов и паразитов, известных и ещё неоткрытых. Иногда клещи способны заразить одним укусом сразу тремя или четырьмя болезнями. Они настолько ловкие, что два клеща, питающиеся бок о бок на одном животном, могут передавать друг другу патогены, не заразив хозяина. Патоген Лайма настолько хитёр, что инфицированные им клещи находят жертву более эффективно, чем неинфицированные. Эти клещи не могут летать, прыгать или отслеживать жертву больше, чем на пару шагов человека. Но они изменили множество жизней, стоили миллиардов долларов на медицинские расходы и привнесли страх в прогулки по лесу или игры детей в траве – в наше взаимоотношение с природой.

И всё это ещё более неприятно, когда мы осознаем, что именно мы и стали причиной этого.