Ледовый поход

100 лет назад Исхак Ислямов присоединил к России Землю Франца-Иосифа

Самая северная сухопутная территория России официально относится к Приморскому муниципальному району Архангельской области, хотя до Северного полюса оттуда почти в два раза ближе, чем до Архангельска. Она носит имя австрийского императора Франца Иосифа I, который царствовал в Вене 68 лет. Ее история связана с героической эпохой в освоении северных широт. В перечне имен, связанных с ней, можно найти самых знаменитых европейских, американских и русских полярников, теоретика анархо-коммунизма и первого татарского морского военачальника. Присоединение Земли Франца-Иосифа к России произошло в условиях начавшейся Первой мировой войны, где Российская и Австро-Венгерская империи стали непримиримыми противниками.

Австрия в Северном Ледовитом океане

«Вся земля подчинена Австрии» — гласил один из девизов династии Габсбургов. И хотя Дунайской монархии так и не удалось стать сколь-нибудь заметной колониальной державой, кайзер Франц Иосиф I поощрял в своих подданных интерес к географическим открытиям.

В 1872 году на деньги графов Иоганна Непомука Вильчека и Эдена Зичи была снаряжена австрийская полярная экспедиция. Ее вдохновителем был немецкий географ Август Петтерманн — приверженец теории, согласно которой в неисследованных человеком северных широтах лежит свободное ото льда Открытое полярное море. Вступив в это море можно без сложностей обогнуть Евразию с севера и пройти в Тихий океан, подобно тому, как Васко да Гама прошел в Индийский океан через Атлантику. А дальше открывались большие перспективы для коммерции в Китае, Индии и других странах Азии.

На поиски Северо-восточного прохода (Северного морского пути) было снаряжено судно «Тегетгофф». Участники экспедиции представляли едва ли не все земли и народы Австро-Венгерской империи. Особенно много было хорватов из Далмации и Истрии. Судовым языком был итальянский. А руководили походом опытные полярные исследователи лейтенанты Юлиус Пайер и Карл Вейпрехт. При благоприятных условиях планировалось ни много ни мало достигнуть Берингова пролива, не исключалась возможность похода к Северному полюсу. 13 июня 1892 года «Тегетгофф» покинул немецкий порт Бремерхафен. Но уже скоро Ледовитый океан рассеял даже остатки оптимизма.

На исходе лета «Тегетгофф» был затерт льдами у северо-западных берегов Новой Земли. Всю полярную ночь до следующего лета австрийцы дрейфовали в плену ледяных глыб в ожидании скорой гибели, пока 30 августа 1873 года не увидели берега неведомой земли. «Перед нашими глазами предстала в солнечном сиянии прекрасная альпийская страна», — написал об этом Юлиус Пайер. Это был величественный мыс Тегетгофф на острове Галля, а всей новооткрытой земле сразу же дали имя австро-венгерского императора. 1 ноября экспедиции удалось высадиться немного южнее на острове, названном в честь мецената графа Вильчека. Здесь «Тегетгофф» намертво примерз и на целых полтора года превратился в подобие станции, откуда Пайер совершал дерзкие санные экскурсии. Следующей весной, поставив на сани четыре лодки, команда начала эвакуацию. Уже летом появилась возможность плыть на этих лодках, и 23 августа 1874 года русские промышленники подобрали австрийских путешественников у берегов Новой Земли.

За время ледяного плена был исследован ряд восточных островов архипелага и достигнута его крайняя северная точка на острове Кронпринца Рудольфа. Однако данные, собранные Пайером и его спутниками ценой невероятного риска, были не лишены существенных ошибок. Так Пайер был уверен, что Земля Франца-Иосифа представляет собой два больших массива суши (Земля Зичи и Земля Вильчека), разделенных Австрийским проливом. К северу от острова Рудольфа Пайер помещал Землю Петерманна, а западнее ее Землю короля Оскара, приняв ледяные торосы за возвышающиеся на далеких островах голубые горы.

Выполнить главную задачу Пайера — Вейпрехта, пройдя Северо-восточным проходом вокруг Евразийского континента, удалось в 1878—1879 годах шведскому исследователю Адольфу Норденшёльду. Открытое полярное море так и осталось географическим мифом. А случайно открытая Земля Франца-Иосифа превратилась в центр притяжения как девственный объект исследования и удобный перевалочный пункт на пути к Северному полюсу. Вслед за австрийцами сюда устремились шотландцы, голландцы, норвежцы, англичане, итальянцы и американцы.

Постепенно менялись и уточнялись представления о географии Земли Франца-Иосифа. Англичанин Фредерик Джексон, проведя там три зимы с 1894 по 1897 год, доказал что она состоит из множества небольших островов, а не из двух больших земель, как были уверены первооткрыватели. Он же основал первую станцию — поселок Элмвуд на мысе Флора на острове Нортбрук. Итальянская экспедиция Луиджи Амедео герцога Абруццкого прибыла на архипелаг в 1899 году, чтобы отсюда пойти к Северному полюсу. Сам герцог Абруццкий во время зимовки потерял два пальца руки, поэтому поход к полюсу возглавил капитан Умберто Каньи. Достигнув рекордной широты 86°34, Каньи доказал, что нет никакой Земли Петерманна. Дальше на север от мыса Флигели только замерзшие воды Северного Ледовитого океана.

Непригодный для обычной жизни и хозяйства архипелаг был для полярных исследователей землей изобилия среди дрейфующих льдов. Мясо обитавших на островах белых медведей, моржей, тюленей и птиц помогало выжить в экстремальных условиях. Здесь в хижине из камней, мха и моржовых шкур зимовал Нансен после дрейфа на «Фраме». Даже оснащенные по последнему слову техники американские экспедиции миллионера Уильяма Циглера шли к Северному полюсу через Землю Франца-Иосифа.

На месте кайзера мог быть русский анархист

Русский след в истории Земли Франца-Иосифа появился за два года до фактического открытия архипелага. В это время в Русском географическом обществе была образована специальная комиссия по снаряжению экспедиции в северные моря. Возглавил комиссию известный метеоролог Воейков, а секретарем был назначен молодой геолог Петр Алексеевич Кропоткин, будущий идеолог анархизма. Именно Кропоткину было поручено подготовить доклад, суммирующий знания о морях, омывающих Россию с севера, и содержащий проблематику будущей научной экспедиции.

Доклад был издан в 1871 году, в числе прочих положений в нем прозвучала гипотеза Кропоткина: «Вряд ли одна группа островов Шпицбергена была бы в состоянии удержать огромные массы льда, занимающие пространство в несколько тысяч квадратных миль в постоянно одинаковом положении между Шпицбергеном и Новой Землей. Не представляет ли нам это обстоятельство, равно как и относительно легкое достижение северной части Шпицбергена, право думать, что между этим островом и Новой Землей находится еще одна неоткрытая земля, которая простирается дальше Шпицбергена и удерживает льды за собою».

Научная общественность одобрила доклад, и Кропоткину было даже предложено возглавить русскую полярную экспедицию, но за отсутствием финансирования она так и не состоялась.

Первое русское судно побывало на Земле Франца-Иосифа только в 1901 году. Это был «Ермак» — первый в мире арктический ледокол под управлением вице-адмирала Степана Осиповича Макарова. Планируя третье полярное путешествие на ледоколе, Макаров хотел достигнуть максимально высоких широт, чтобы найти Землю Джиллиса (несуществующий остров, который помещали к северу от Шпицбергена) и еще один гипотетический остров, который откроют в 1935 году и назовут островом Ушакова. Но это направление не было согласовано как слишком рискованное. Утвержденный маршрут экспедиции имел более прикладной характер. Предполагалось пройти в Карское море, минуя северную оконечность Новой Земли, а оттуда до Диксона в устье Енисея. Однако ледовая обстановка в то лето выдалась крайне неблагоприятная, и «Ермак» намертво примерз у берегов Новой Земли. Чтобы компенсировать неудачу, адмирал решил осуществить задуманный ранее план.

Освободившись из ледового плена, «Ермак» пошел в сторону Земли Франца-Иосифа и 9 августа (22 августа по новому стилю) 1901 года прибыл на мыс Флора. Здесь русские моряки встретились с судном «Фритьоф», которое оказывало поддержку первой американской экспедиции Циглера, осмотрели Элмвуд, построенный Джексоном, и убили двух белых медведей. Еще через несколько дней, сделав крюк до Новой Земли и обратно, «Ермак» приблизился к заснеженному острову Литке на юго-востоке архипелага, а научные сотрудники экспедиции сделали высадку на остров Гохштеттера. Идти дальше на север на исходе короткого полярного лета Макаров не рискнул.

Великий русский океанограф и военачальник погиб в 1904 году, на борту броненосца «Петропавловск», подорвавшегося на японской мине. После него целое десятилетие не было русских экспедиций к Земле Франца-Иосифа. Однако неудачная Русско-японская война косвенно повлияла на государственный и общественный интерес к полярным исследованиям. Ведь будь у Российской империи освоенный Северный морской путь, могло бы и не случиться Цусимы.

Полюс как национальная идея

1912 год ознаменовался невероятно тяжелой ледовой обстановкой в северных широтах. Память о трагических встречах человека с арктическими льдами, которые случились в этом году, пережила две мировые бойни и навсегда вписана в историю ХХ века. Именно тогда на севере Атлантики ушел ко дну «Титаник», а во льдах Северного Ледовитого океана исчезли сразу три русские полярные экспедиции. Это первая русская экспедиция к Северному полюсу на шхуне «Святой Фока» под руководством Георгия Седова, экспедиция Георгия Брусилова на шхуне «Святая Анна», планировавшая пройти Северным морским путем впервые после Норденшёльда, и экспедиция Владимира Русанова к Шпицбергену на судне «Геркулес». Судьбы двух из них оказались связаны с Землей Франца-Иосифа.

Идея отправиться к Северному полюсу пришла Георгию Яковлевичу Седову в 1903 году в Архангельске. Тогда в северном порту остановилось судно «Америка», снаряженное Циглером для очередного полярного похода, и Седов вместе с группой офицеров Главного гидрографического управления был приглашен на его борт. В ту пору он был в самом начале своей блестящей карьеры. За его плечами было нищее детство в рыбацком поселке на Азовском море, мечта о флоте, побег из дома и учеба. Впереди ждала успешная исследовательская работа на Дальнем Востоке, Каспии, Колыме. Но все это было рутиной в сравнении с Северным полюсом.

Для общественного мнения начала ХХ века покорители Северного и Южного полюсов были тем же, чем великие летчики в межвоенные годы и космонавты во второй половине столетия. Колониальный раздел мира был практически завершен, неоткрытых территорий на поверхности планеты почти не осталось, поэтому условные географические точки на двух концах земной оси привлекали спортсменов, ученых и авантюристов. За право первым побывать на макушке мира боролось множество исследователей. Наиболее убедительным в начале века считалось первенство американца Роберта Пири, который объявил, что достиг Северного полюса 6 апреля 1909 года. Ему возражал другой американец Фредерик Кук, утверждавший, что достиг полюса 21 апреля 1908 года. На таком информационном фоне, 9 марта 1912 года Георгий Седов объявил о своем намерении совершить первую русскую экспедицию к Северному полюсу.

«В этом состязании участвовали почти все культурные страны, включительно до Японии (к Южному полюсу), и только не было русских, а между тем горячие порывы у русских людей к открытию северного полюса появились еще во времена Ломоносова и не угасали до сих пор», — писал Седов в своем рапорте на имя начальника Главного гидрографического управления Вилькицкого. Он рассчитывал, что уже 1 июля 1912 года экспедиция на судне выйдет из Архангельска к Земле Франца-Иосифа и будет зимовать на архипелаге. В 1913 году полюсная партия, состоящая из четырех человек, на собаках пойдет к Северному полюсу, а затем возвратится либо обратно к судну, либо на Гренландию. Возвращение экспедиции в Россию предполагалось на осень 1913 года, либо на лето 1914 года. Стоимость экспедиции оценивалась максимум в 70 тысяч рублей.

Амбициозный план Седова был абсолютно в духе той эпохи, когда ведущие нации мира готовились вступить в схватку между собой. Трехцветный флаг на макушке мира как заветная мечта всех русских людей, изначальное право русских на северные широты, поскольку именно русские промышленники ходили там с Х века — в таких категориях Георгий Яковлевич осмысливал миссию своей экспедиции. Неслучайно поддержку его проекту стал оказывать Всероссийский национальный союз — партия русских националистов, ориентировавшаяся на курс Столыпина (не путать с черносотенцами). А печатным органом экспедиции стало петербургское «Новое время» — главное издание тогдашнего интеллектуального русского национализма. Многие исследователи предполагают, что спешка при подготовке экспедиции была связана именно с желанием достичь цели в год 300-летия дома Романовых. Позже, когда в СССР сложился культ Георгия Седова как главного отечественного полярника (одной из причин создания культа, безусловно, было его бедняцкое происхождение), биографам приходилось делать пространные объяснения этого аспекта седовской эпопеи.

Депутаты-националисты инициировали в Госдуме выделение на экспедицию 50 тысяч рублей из казенных средств. Остальное планировалось собрать при помощи того, что теперь называют краудфандингом. Для этого был создан Седовский комитет, позже переименованный в Комитет для снаряжения экспедиции к северному полюсу, и, разумеется, проведена большая PR-кампания. Несмотря на общественный резонанс и поддержу влиятельных людей, выделение государственных денег на экспедицию не могло обойтись без формальной экспертизы. Но экспертная комиссия при Морском министерстве, включавшая самых опытных и известных полярников Российской империи (в том числе будущего верховного правителя Колчака), подвергла план Седова критике. С учетом опыта других экспедиций, предложенные Седовым расчеты времени, расстояний, рационов, количества грузов и ездовых собак, были признаны дилетантскими. Под сомнение ставилась сама целесообразность подобной экспедиции, ведь считалось, что Северный полюс уже открыт Пири, а маршрут Седова не был оригинальным и не отличался от маршрута герцога Абруццкого. Не сыграло в пользу Георгия Яковлевича и то, что он был уверен в существовании Земли Петерманна, где планировал сделать остановку.

В государственном финансировании было отказано, пришлось полагаться только на частные пожертвования. Хотя в числе жертвователей был сам Николай II, вложивший 10 тысяч рублей, денег катастрофически не хватало. Стоимость экспедиции уверенно приближалась к 100 тысячам рублей. Часть средств Седов взял в кредит у издателя «Нового времени» Михаила Суворина. Но мецената-энтузиаста, подобного Циглеру, Вильчеку и Зичи, в России не нашлось. Заявленный в прессе триумфальный проект обернулся финансовыми сложностями, разбирательствами с недобросовестными поставщиками и нервотрепкой. Сроки выхода в море постоянно сдвигались, а учитывая непродолжительную навигацию в Северном Ледовитом океане, промедление могло сорвать все планы. Но Седов исключал даже мысль об отмене экспедиции или ее переносе на более благоприятное время.

14 (27) августа 1912 года, зафрахтованная Седовым шхуна «Святой мученик Фока», вышла из порта Архангельска. Снаряжение экспедиции оставляло желать лучшего. Запасов угля на судне было всего на 25 ходовых дней. Не хватало на всех членов экипажа зимней одежды и обуви. Провизия оказалась низкого качества или даже просроченной. Из 80 собак только 30 были настоящими ездовыми из Западной Сибири, остальные — дворняги, набранные в Архангельске местной администрацией. Не нашлось для экспедиции радиотелеграфиста, поэтому «Святой Фока» вышел в рискованное плавание без радиостанции. Все это сыграет роковую роль в судьбе Седова и его спутников.

У западного побережья Новой Земли «Святой Фока» столкнулся с характерными превратностями Арктики. Сначала были штормы, едва не стоившие экспедиции жизни, где Седов проявил себя как опытный моряк. Затем крепкие льды не давали судну пробиться к Земле Франца-Иосифа. В итоге было решено зимовать на Новой Земле в районе полуострова Панкратьева в бухте, которую седовцы нарекли бухтой Святого Фоки. Первая зимовка была посвящена исследованиям Северного острова Новой Земли, которые, как оказалось потом, и составили главное научное достижение седовской экспедиции. Впервые в истории открытий удалось пересечь Северный остров с запада на восток и обогнуть его северную оконечность на санях. Но первостепенная цель — выйти к Северному полюсу следующей весной, была отложена на неопределенное время. Во время этой зимовки Седов переименовал «Святого Фоку» в честь руководителя Комитета для снаряжения экспедиции и издателя «Нового времени» Михаила Суворина.

Только в сентябре 1913 года, освободившийся из ледового плена «Михаил Суворин» пришел на Землю Франца-Иосифа. В Элмвуде на мысе Флора седовцы запаслись дровами и углем и пошли дальше на север по Британскому каналу. В Тихой бухте возле острова Гукера началась вторая зимовка экспедиции. Моральная и физическая усталость, нехватка топлива и продовольствия сделали ее настоящим испытанием для команды. Чтобы хоть как-то обогреть холодные каюты, пришлось разобрать надстройки и внутренние перегородки. В отсутствие нормальной пищи, началась цинга — заболел и Седов, и большинство его спутников. После цинги у Георгия Яковлевича началось нервное заболевание. Главное дело его жизни не выдержало схватки с природой. До полюса было далеко, а в Петербурге его ждали огромные долги и молва о выскочке-неудачнике.

2 (15) февраля 1914 года сильно больной Седов ушел из Тихой бухты к Северному полюсу в сопровождении матросов Григория Линника и Александра Пустошного. В этой полюсной партии было всего трое нарт и 24 уцелевших собаки из 80 (для сравнения у Пири было более 200 собак, а у Абруццкого-Каньи более 100). Никаких вспомогательных партий сформировано не было. Оставшимся на «Михаиле Суворине» Георгий Яковлевич приказал ждать до августа, а затем возвращаться домой. В своем последнем приказе он много говорил о Божьей воле и радовался, что ему и его команде выпала честь осуществить мечту Ломоносова и Менделеева. 20 февраля (6 марта), не дойдя до острова Рудольфа, Седов умер. Линник и Пустошный похоронили его на мысе Аук и спустя две недели с огромным трудом вернулись в Тихую бухту. Там «Михаил Суворин» простоял до середины июля, а потом отправился на юг к мысу Флора.

Ледовый поход штурмана Альбанова

Экспедиция лейтенанта Георгия Львовича Брусилова (племянника знаменитого генерала Первой мировой) внешне снаряжалась как частное предприятие для зверобойного промысла, хотя на самом деле планировала достичь Берингова пролива, а затем Владивостока Северным морским путем. Но, не пройдя и половины намеченного маршрута, осенью 1912 года шхуна «Святая Анна» оказалась зажата льдами Карского моря у берегов Ямала. Уже было решено построить себе дома для зимовки на полуострове, когда оказалось что ледяная масса медленно влечет судно на север от земли.

Вначале этот дрейф никто не воспринял всерьез, поскольку считалось, что юг Карского моря не может быть затронут дрейфом арктических льдов. На борту судна был запас продовольствия на полтора года. Подрейфовав немного в Карском море и освободившись ото льда летом 1913 года, «Святая Анна» должна была спокойно двигаться дальше на восток. На борту царило оптимистическое настроение, в кают-компании ставились самодеятельные спектакли. Душой экспедиции и хозяйкой кают-компании была двадцатилетняя сестра милосердия Ерминия Жданко — племянница начальника Главного гидрографического управления, которая по собственному желанию отправилась в это путешествие, когда на «Святую Анну» не прибыл врач.

Вопреки ожиданиям дрейф продолжился. Летом 1913 года экспедиция находилась севернее Новой Земли, а к 1914 году уже севернее Земли Франца-Иосифа. Постепенно условия жизни на «Святой Анне» сделались ужасающими. Температура в каютах днем не превышала +5° С. На обогрев и освещение помещений шли внутренние перегородки, а также сало медведей и тюленей производившее больше копоть, чем свет и тепло. Употребляя плохо проваренное медвежье мясо, большая часть обитателей «Святой Анны» заразилась трихинеллезом, который по ошибке принимали за тяжелую форму цинги. От болезни немели конечности и начиналась общая слабость, так что сам Брусилов пролежал три месяца не поднимаясь. Благодаря заботе Ерминии Александровны никто не умер, но впереди маячила угроза голода.

Ситуация усугублялась конфликтом между Брусиловым и харизматичным штурманом Валерианом Ивановичем Альбановым. Исследователи до сих пор выясняют, что стало причиной этого конфликта: психологическая несовместимость, обостренная экстремальными условиями, или борьба за внимание единственной женщины на корабле. Но, так или иначе, конфликт стал одной из причин ухода Альбанова и части экипажа со «Святой Анны». Другая причина ухода — экономия провианта. Если бы на судне находился весь экипаж, то уже в следующую полярную ночь подошли бы к концу все имеющиеся запасы. А так оставшиеся получали дополнительные десять месяцев, за которые шхуна вполне могла выбраться из ледяного плена где-нибудь между Шпицбергеном и Гренландией.

10 (23) апреля 1914 года четырнадцать участников экспедиции во главе с Альбановым покинули «Святую Анну», чтобы дойти сначала до лагеря Джексона на Земле Франца-Иосифа, а затем до Шпицбергена, где намного вероятнее встретить людей и получить помощь. Путь по движущимся льдам до первой намеченной цели займет около трех месяцев. Позже Альбанов издаст хронику этого похода под заголовком «На юг, к Земле Франца-Иосифа», и книга сразу же войдет в золотой фонд литературы о путешествиях.

Группа Альбанова двигалась по льду пешком, неся на нартах припасы и каяки, на случай выхода к чистой воде. Рацион включал сухари, консервы и сухофрукты, но был явно недостаточен для столь сложного перехода, а удачной охоты все не было. Картой служил лист, вырванный из книги Нансена, с начерченной от руки географической сеткой. Огромным испытанием стал яркий свет, ведь специальных солнцезащитных очков ни у кого не было, а самодельные очки, выточенные из бутылок джинна, не спасали. Путники шли крайне медленно и тянули поклажу среди торосов буквально вслепую. Уже через десять дней трое из них решили вернуться обратно на «Святую Анну» и дальнейший путь продолжила группа из одиннадцати человек. Через месяц, отправившись на поиски ровного льда, навсегда исчез матрос Баев.

Наконец 22 июня (5 июля) Альбанов увидел землю, но добраться до нее между открывшимися полыньями оказалось непросто. Только спустя шесть дней удалось выйти на берег Земли Александры — большого острова на северо-западе архипелага Франца-Иосифа. За это время двое из десяти успели сбежать, прихватив часть припасов, и, встретившись на берегу с остальными, едва не подверглись линчеванию. Но Альбанову удалось остановить расправу, да и радость оказаться на твердой земле перевешивала все другие эмоции.

«Мы перепрыгивали и переходили вброд быстрые потоки воды, радовались каждому красивому камешку, как дети, восхищались длинными водорослями, плававшими в воде, и вдруг на одном пригорке мы увидели даже несколько маленьких желтых цветков, названия которых я не знаю. Мы были так счастливы, что забыли все наши бедствия и лишения во время странствования по льду. Этот маленький кусочек земли, лежащий далеко-далеко за Полярным кругом, на 81° широты, показался нам земным раем», — записал Альбанов 28 июня (11 июля) 1914 года.

Определить свое местоположение помогла найденная в жестяной банке записка от Фредерика Джексона. А значит, лагерь английского путешественника был уже недалеко и кратчайший путь к нему пролегал вдоль западной оконечности архипелага. Двигаться на юг к мысу Флора было решено двумя партиями по пять человек. Одна на каяках по воде, другая на лыжах вдоль берега. Увы, этот участок маршрута стал роковым для большинства спутников Альбанова. При переходе от Земли Александры до мыса Ниль на Земле Георга умер матрос Архиреев. При следующем переходе до мыса Гранта пропала без вести вся береговая партия в составе четырех человек. Партия, шедшая на каяках, постоянно подвергалась нападениям моржей и тоже едва не погибла в полном составе. Один ее участник умер от болезни на острове Белл, а двоих унесло ветром в каяке, когда мыс Флора был уже совсем близко. Выжившие Альбанов и матрос Конрад спасались от шторма на айсберге, чуть было не утонули и с большим трудом вышли на мыс Флора 11 (24) июля.

На мысе Флора арктические пилигримы нашли долгожданную крышу над головой и сумели поправить здоровье, питаясь щедрыми припасами экспедиции Циглера. Здесь же состоялась их историческая встреча с командой «Святого Фоки», которая прибыла туда, чтобы разобрать на топливо строения джексонова Элмвуда. В августе 1914 года уцелевшие участники двух русских полярных экспедиций возвращались с Земли Франца-Иосифа на родину.

Железный триколор на мысе Флора

Когда правительство России занялось организацией поисково-спасательной операции, информации о затерянных экспедициях было совсем немного. Было известно, что Седов в 1913 году зимовал у полуострова Панкратьева, а затем собирался идти к Земле Франца-Иосифа. «Святая Анна» последний раз выходила на связь в сентябре 1912 года на пути в Карское море через Югорский шар. Геолог Русанов на «Геркулесе», проведя исследование угольных месторождений Шпицбергена, также решил пойти Северным морским путем и сообщил об этом в телеграмме, которую отравил в августе 1912 года из Маточкина шара на Новой Земле.

На поиски «Святой Анны» и «Геркулеса» в Карском море, снаряжалась экспедиция на барке «Эклипс» под началом норвежского полярного исследователя Отто Свердрупа. Поиски экспедиции Седова в марте 1914 года были поручены капитану первого ранга Исхаку Ибрагимовичу Ислямову.

Ислямов занимает довольно необычное место в российской морской истории. Он уроженец Кронштадта, выросший в семье морского унтер-офицера и плоть от плоти человек флотской среды. Кроме того, Ислямов — единственный татарин в среде высших морских офицеров Российской империи. Его отца призвали на военно-морскую службу из деревни Айбаш (ныне Высокогорский район Республики Татарстан). Ислямов был мусульманином, его жена была лютеранкой, а сыновья крещены в православии. Получив образование сначала в штурманском отделении Технического училища морского ведомства, а затем в Николаевской морской академии, он делает хорошую карьеру офицера-гидрографа. Неоднократно участвует в кругосветных плаваниях. Занимается исследованиями и выполняет ответственные поручения на Балтике, Каспии, Амуре, Ледовитом и Тихом океанах (именем Ислямова назван мыс на острове Русский). Во время Русско-японской войны Ислямов — флагманский штурман на броненосце «Севастополь». За мужество и храбрость награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. Завершил свою службу в революционном 1917 году в чине генерал-майора корпуса гидрографов, немного не дослужив до контр-адмирала.

Арктику Ислямов открыл для себя под руководством адмирала Макарова. В 1899 году он в качестве метеоролога ходил к Шпицбергену на «Ермаке», о чем опубликовал подробный отчет. В 1901 году Макаров предлагал ему участвовать в своей экспедиции к Земле Франца-Иосифа, но по какой-то причине Ислямов в последний момент передумал. Теперь ему предстояло самому командовать большой операцией в районе архипелага. И, конечно же, он рассчитывал, что в ней примет участие первый русский ледокол, но получил отказ Министерства торговли и промышленности.

Тем не менее спасательная экспедиция была снаряжена намного лучше тех, на чьи поиски отправлялась. В распоряжении Ислямова было три судна: зафрахтованная в Норвегии паровая шхуна «Герта», которая за год до этого уже участвовала в спасении немецкой экспедиции на Шпицбергене, паровая шхуна «Андромеда» и вспомогательный грузовой пароход «Печора». Для оперативной связи на «Герте» была установлена радиостанция системы Гута. Впервые для работы в Арктике была задействована авиация: в состав экспедиции был включен военный летчик поляк Ян Нагурский с гидросамолетом «Фарман». Несколько кинематографических фирм предлагали Ислямову взять на борт кинооператора, но установленный Морским министерством регламент не позволял этого, иначе в нашем распоряжении были бы уникальные кадры.

По первоначальному плану все три судна должны были идти к месту зимовки Седова на Новой Земле, а если «Святого Фоки» там не окажется, разделиться и продолжить поиски на Земле Франца-Иосифа и северо-западном побережье Новой Земли. Но поскольку на снаряжение и перегон «Герты» из Христиании (современный Осло) требовалась время, Ислямов приказал «Андромеде» выйти к Новой Земле пораньше, 5 (18) июня 1914 года.

В июле главной базой экспедиции стал Александровск-на-Мурмане (ныне город Полярный Мурманской области). Здесь «Герта» задержалась на целых две недели, и здесь ее застала разразившаяся Первая мировая война. Настроения в северном портовом городке были тревожными. Ходили слухи, что к Германии вскоре присоединится Норвегия и начнутся погромы русских моряков и промышленников в норвежских портах. Время от времени поступали сведения о приближающихся немецких крейсерах. Многие жители покинули свои дома и скрывались в окрестных горах. Ислямов оказался старшим военным чином в Александровске. Вместо того чтобы сконцентрироваться на подготовке к выходу в море, он вынужден был заниматься перехватом оставшихся в русских водах немецких торговых судов, организацией экстренного оповещения, уничтожением запасов угля на случай захвата Александровска противником и т. д.

Наконец в ночь на 27 июля (9 августа), когда «Герта» уже была готова к выходу, пришла радиотелеграмма от штурмана Абряшитова с «Андромеды». На полуострове Панкратьева была найдена записка Седова, в которой сообщалось, что, перезимовав, его экспедиция направилась на мыс Флора. Планы в очередной раз поменялись, однако поиски седовцев на Новой Земле не были приостановлены, ведь «Святой Фока» мог и не дойти до Земли Франца-Иосифа. К Новой Земле была направлена «Печора» с Нагурским и его самолетом на борту. Также было решено устроить там склады с теплой одеждой, провизией и оружием. Сам Ислямов на «Герте» 30 июля (12 августа) взял курс на мыс Флора. В этом пути его сопровождали сыновья Яков и Илья.

Плавание проходило без особых инцидентов, хотя уже через несколько дней «Герта» была вынуждена лавировать в тумане посреди огромного поля битого льда. Дожди сменялись снегопадами. Бывшие на борту ездовые собаки развлекались тем, что облаивали каждую льдину. Иногда на льдинах показывались белые медведи, и члены команды делали охотничьи вылазки с корабля. Где-то неподалеку в сторону Мурманского берега медленно шел «Михаил Суворин» («Святой Фока») со спутниками Седова и уцелевшими беженцами со «Святой Анны». С полуразобранной на топливо палубой он был похож на корабль-призрак. Приближаясь к берегу, просил помощи у встречающихся судов, но те разбегались от него, принимая за неприятеля. 15 (28) августа корабль первой русской экспедиции к Северному полюсу добрался до берега в становище Рында. Он разминулся с «Гертой» где-то между 75° и 76,5° параллелями.

16 (29) августа в два с половиной часа пополудни «Герта» достигла мыса Флора. Из пяти домов Элмвуда уцелело только два, а остальные разобрала на дрова команда «Святого Фоки». Возле одного из строений стоял крест с надписью «Экспедиция Седова». На кресте висели жестянки, а в них записки, проливавшие свет на участь двух потерянных экспедиций. Искать Георгия Седова и его спутников на архипелаге уже не имело смысла. Но был шанс, что сюда доберется кто-то из потерявшихся спутников Альбанова, поэтому был устроен склад с провизией. В этот же день Исхак Ислямов, ссылаясь на войну с Австрией, провозгласил открытый австрийцами архипелаг территорией Российской империи. Его сын Илья Ислямов в торжественной обстановке поднял российский флаг, специально для прочности изготовленный из листового железа. 17 (30) августа «Герта» дошла до Земли Георга в поисках потерявшейся пешей партии Альбанова. Были осмотрены мыс Гранта и мыс Краузер, но никаких следов не обнаружилось.

Исполнив свою миссию, «Герта» направилась к берегам Новой Земли. Здесь Ян Нагурский совершал продолжительные испытательные полеты и один раз даже попытался достичь острова Рудольфа. Первые арктические полеты в истории человечества имели исключительное значение для авиации, но ничего не дали для поиска экспедиций. Сам Ислямов позже сетовал, что если бы ему разрешили идти на «Ермаке», то он успел бы перехватить «Святого Фоку» и возможно освободил бы из ледяного плена «Святую Анну». Вернувшись из экспедиции, он инициировал переименование Земли Франца-Иосифа в Землю Романовых, но эта идея так и не была реализована. Шла война, и название далекого архипелага не входило в круг приоритетных задач государства.

В 1915 году Главное гидрографическое управление решило начать строительство российской станции на мысе Флора, взамен разобранных строений Джексона. Но отправленная для этой цели «Андромеда» под началом Григория Поспелова не смогла достигнуть самой северной территории Российской империи.

Следы героической эпохи

15 апреля 1926 года был издан декрет Президиума ЦИК СССР, согласно которому Земля Франца-Иосифа наряду с другими арктическими островами объявлялась территорией Советского Союза. Возражения предсказуемо последовали от норвежцев, которые именовали архипелаг не иначе как Земля Фритьофа Нансена. Но никаких фактических последствий претензии Норвегии не имели. В числе претендентов на архипелаг, безусловно, следует упомянуть Италию. Виды правительства Муссолини основывались на том, что австрийский «Тегетгофф» снаряжался в Триесте, который после Мировой войны отошел к Италии. Также интерес итальянцев к арктическим островам был подогрет полярными экспедициями воздухоплавателя Умберто Нобиле. Интересно, что в составе СССР архипелаг не стали переименовывать ни в Землю Нансена, ни в Землю Кропоткина, сохранив за ним общепринятое имя австрийского кайзера.

В 1929 году в Тихую бухту на острове Гукера, где проводили вторую зимовку седовцы, прибыл ледокол «Георгий Седов», чтобы основать там советскую станцию. С этого времени началось активное освоение архипелага. Сегодня Земля Франца-Иосифа является стратегически важной территорией на северо-западе полярных владений России, имеет большое военное, научное, а потенциально и туристическое значение. Но предпосылки для этого были созданы именно во время экспедиций 1912—1914 годов. Судьба участников этих экспедиций сложилась по-разному.

Георгий Седов в Советском Союзе стал любимым героем. Его спутники носили гордое звание седовцев, а многие из них стали корифеями полярных исследований.

Валериан Альбанов, пробираясь по ледяным полям, мечтал устроиться куда-нибудь на Черное или Каспийское море, где потеплее, но сложилось иначе. В 1919 году во время Гражданской войны он не то умер от тифа на станции близ Ачинска, не то погиб во время обстрела поезда. Выживший вместе с ним матрос Конрад прожил долгую жизнь и скончался в Ленинграде в 1940 году. Но о страшных событиях дрейфа «Святой Анны» и перехода к мысу Флора предпочитал не распространяться. Участь самой «Святой Анны», лейтенанта Брусилова, Ерминии Жданко и других членов экипажа до сих пор неизвестна. Возможно, их раздавили льды, а может быть, шхуна вышла на открытую воду, но была потоплена немецкой подводной лодкой.

Исхак Ислямов не вошел в триумфальную историю полярных побед, поскольку в годы Гражданской войны поддержал белых. Даже на исторической родине в Татарстане для него не нашлось достойного места в пантеоне героев. Последним местом его службы в России был Одесский военный порт, откуда в конце 1919 года он переехал в Стамбул. Там генерал-майор Ислямов зарабатывал на жизнь, читая курсы будущим турецким военным морякам, а на досуге составлял словарь татарских корней в русском языке. Умер от инфаркта 3 июня 1929 года. Его старший сын Яков занимался авиацией в США, был сотрудником Сикорского и погиб при перелете через Атлантику в 1926 году. Младший сын Илья, водружавший флаг России на мысе Флора, был активным участником Гражданской войны на Дальнем Востоке. Во время кратковременного установления советской власти во Владивостоке в 1920 году ушел на крейсере «Орел» в Европу, работал таксистом в Каире, некоторое время жил у отца в Стамбуле, а затем вместе с братом перебрался в Америку. В США Илья Ислямов сделал блестящую карьеру инженера авиа- и ракетостроителя, в том числе участвовал в разработке оборудования для запуска знаменитых «Першингов» и в космических исследованиях. Потомки Ислямовых возможно и сегодня живут в Соединенных Штатах.

Мыс Флора — перекресток арктических маршрутов и надежное убежище великих полярников — в начале XXI столетия откололся от острова Нортбрук, где был во времена Седова, Альбанова и Ислямова. Новый остров назвали именем Юрия Кучиева, капитана ледокола «Арктика», который первым из надводных судов достиг Северного полюса.

Источник: rusplt.ru