Пантеон языческих богов древней Армении

Два имени носил этот город у подножия священной горы Нпат, и оба говорят о его культовом значении. Багаван, что значит «место капищ», и Дюцазнаван – «место богов» был знаменит храмом верховного бога Арамазда и двенадцатью другими святилищами, посвященными покорным ему богам.

Город почитался как священный не только армянами, – сюда приходили на поклонение иранцы, халдеи, эллины и даже индийские адепты.

Кроме Багавана, святилища Арамазда стояли в крепости Ани области Даранаги, на горе Пагат в Васпуракане, в Аштишате на берегу священной реки Арацани. В первые же годы принятия христианства как государственной религии Багаван был сожжен, и пламя поглотило колоссальное собрание рукописей авестийской эпохи.

И.А. Орбели настаивал, что часть библиотеки сохранилась благодаря потайным подземным камерам в храме Арамазда. Увы, в середине XX века турки взорвали возведенную на его месте христианскую церковь VII века, и манускрипты оказались окончательно погребены под руинами.

В обход общеарийской традиции происхождения имени Арамазда народ толковал его как соединение имени Арама, одного из эпонимов нашего народа, с корнем «аст» (астцвац – бог), то есть «божество Арама» и наделил «творца неба, земли и божеств, дарителя изобилия и плодородия» эпитетом «ари» – «мужественный, благородный».

Тождественны ли персидский Ахура-Мазда и армянский Арамазд? Ахура-Мазда означает «Господь Мудрый». Между тем из двух корней имени «Ара­мазд» один (Aram/arm) – этноним, а другой (azd/ast) озна­чает сотворение и составляет основу армянского слова astvats (бог). Полагается, что Ahura-Mazda возник благодаря контами­на­ции Арамазда.

Со временем в ближневосточных языках вос­ста­нови­лась изначальная версия в разных вариантах – «Армазд», «Ормазд», «Ормизд» с восстановлением исходного смысла – «творец».

Как и полагается верховному божеству, Арамазд имел множество детей, среди которых больше всех любил, пожалуй, свою дочь и супругу – богиню Анаит, родившуюся из его головы. В мистическом осмыслении голова верховного божества – это символ верхних слоев эфира, и подобное рождение символизирует выход в высшие космические миры через купол неба.

Арамазд поручил дочери покровительствовать Армении и в ее же честь повелел назвать

Анаитидой область Екегеац. О своей покровительнице армяне говорили, что «ею жива наша страна Армянская», звали ее «славой и спасительницей нашего народа», «матерью всех добродетелей, благотворительницей всей человеческой природы», «великой госпожой», «великой матерью» (Мецамор) за то, что способствовала плодородию, хранила домашний очаг, исцеляла больных, охраняла материнство. И потому неудивительно, что целебные источники, которым приписывалась способность влиять на деторождение, носили имя Анаитян.

Армяне благородного происхождения почитали за честь посвящать своих девственных дочерей богине Анаит. Описание ее храма, оставленное Страбоном, производит странное впечатление.

Географ говорит, что при святилище находились не только лица обоего пола, посвятившие себя служению богине, но и дочери знатней­ших семейств, имевшие право выходить замуж «после того, как в течение долгого времени отдавались за деньги в храме богини, причем никто не считает недостойным вступать в брак с такой женщиной».

Слова Страбона ну никак не соответствуют образу, функциям и проявлениям богини, которая олицетворяла высшую нравственность и чье имя означает «непорочная, незапятнанная». Страбон, скорее, рисует Dea Syria – «великую богиню си­рийскую», считал историк ХIХ века Мкртыч Эмин, но никак не «матерь целомудрия», какою Анаит признавалась в Армении. А если знать, что частью культа персидской богини Аннаиты, во многом схожей с Анаит, был храм жриц любви, идентификация Страбона становится понятна.

На монетах Анаит изображалась в шлеме, считаясь воительницей. Цари и полководцы просили ее о победе, ее же благодарили за военные успехи. Кроме того, Анаит покровительствовала металлургам и ювелирам, по представлениям которых носила диадему с семью алмазами.

Главный из посвященных Анаит праздников отмечался 7 апреля, но в IV веке Григор Просветитель заместил его праздником Аветум – Благовещения Богородицы. И хотя на месте святилищ Анаит стали возникать христианские церкви, опоэтизированный образ богини по-прежнему живет в народном сердце, и в Армении ежегодно отмечают посвященный ей праздник материнства и красоты.

Один из самых изысканных храмов, посвященных богине, стоял в городе Ериз на берегу Евфрата. На мраморном алтаре красовалась статуя Великой госпожи, «златородной праматери», созданная еще при царе Тигране Великом.

Ее отлили из цельного золота и инкрустировали самоцветами. В 35 году до н.э. изваяние стало добычей Марка Антония, воевавшего с царем Артаваздом II. Антоний разграбил храм Мецамор и увез статую.

Многие слышали о том, будто консул приказал распилить статую, чтобы выдать солдатам жалованье в виде золота. Не слишком верится. И не потому, что каждому из легионеров досталось бы слишком мало. Не таким уж варваром был Антоний – он, скорее, сохранил бы статую как лучший трофей и произведение искусства.

Оправившись от последствий войны, жрецы отлили новую статую – на сей раз из бронзы, следы которой также теряются в песках времени. Но существует не лишенная оснований версия, что голова именно этой статуи, обнаруженная в городе Сатале исторической Малой Армении, занимает сегодня центральное место в отделе эллинизма Британского музея.

…И другие боги

В эллинистическую эпоху боги армянского пантеона во многом сопоставлялись со сходными по функциям греческими богами. Скажем, чтимое армянами созвездие Ваагна входит в греческие астрономические атласы под названием Геркулеса. Имя Ваагна, бога грозы, молнии и войны, означает Драконоборец. Оно сходно с именами индийских божеств Агни и Индра. Vah (или Vahe) + Агни (agni) = Ваагн

(Vahagn), «несущий огонь». Индоевропейский корень «агн» (огонь) получил в санскрите форму «агни», в латыни – «игнис», у греков это «агнос». В пантеоне индоарийских народов Vahagni был огненным богом. Наскальные изображения Ваагна в Армении относятся к VII-II тысячелетиям до н.э.

Он был рожден богиней Анаит от верховного бога Арамазда, был ее посланцем и защитником. Главное святилище Ваагна находилось в Таронской области, на склоне горы Карке, под которой протекает Арацани. Его построили в храмовом городе Аштишате, название которого происходит от слова «йашт» – «жертвоприношение».

Рядом с ним стоял храм Арамазда, где хранилась государственная казна, а поодаль находились гробницы армянских царей. Жрецы культа Ваагна носили фамилию Вауни и считали, что их династия происходит от самого божества.

Если бы не собиратель образцов армянского мифотворчества Мовсес Хоренаци, мы бы не узнали, как явился в мир Ваагн. Вот какую песнь о рождении божества записал патриарх нашей историографии, слышавший ее в исполнении народных певцов.

Небо, земля и вода выступают в триединстве при рождении божества: Ваагн зачат пламенем (солнце, семя), рожден от воды (источник зачатия, хранилище жизни), а плоть обрел от земли. Рождение ознаменовалось мощным космическим взрывом, и богиня Анаит привязала к руке сына составленный из звезд Ратный крест (Патарази хач), чтобы мощь его была несокрушима.

Анаит послала сына на землю принести людям огонь, но дракон-вишап напал на него, чтобы отнять дар богини. Ваагн одолел вишапа и с тех пор являлся людям в обличье света и пламени. На рассвете

Ваагн-вишапаках («драконоборец») выходит из своего обиталища – горы Карке у селения Вишап и в окружении двенадцати золотых жезлоносцев поднимается на вершину горы, чтобы обозревать и охранять свой мир.

Соперник Ваагна, злой дух вишап олицетворяет противостояние хаоса космосу. Он персонифицирует бурю, смерч или грозовые тучи как злое начало. Мифология придает вишапу зооморфный (в виде змеи) или антропоморфный вид.

Чудище растет всю жизнь и через тысячу лет может пожрать мир. Когда завершается очередное тысячелетие, земля наполняется грохотом, трясется, ходит ходуном, и охраняющий скверну тьмы вишап готов уничтожить жизнь на земле. На его пути встает Ваагн и поражает вишапа стрелой-молнией.

Уже раннее христианство модифицировало мифы о Ваагне: под вишапом стали подразумевать сатану, а Ваагна вместе с его жезлоносцами вытеснили сходные по функциям архангел Михаил и ангелы, которые вступают в схватку с дьяволом, пытающимся поглотить солнце.

Ангелы вздымают вишапа к самому солнцу, и чудище испепеляется и осыпается на землю. Такая сюжетная аналогия встречается в Апокалипсисе: «Увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.

Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не кончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время».

С Ваагном связан сохраненный великим космографом Ананией Ширакаци (VII в.) миф о возникновении Млечного Пути. Холодной зимой Ваагн выкрал у ассирийского божества Баршама солому (саман), чтобы помочь людям обогревать жилища, и помчался по небесам. Выпадавшие из копны мелкие соломинки образовали звездное скопление, которое народ называет «дорогой соломокрада».

Ваагну завидовали даже небожители, ведь ему отдала сердце богиня любви, красоты и воды Астхик – Звездочка. Обольстительная богиня, символами которой были звезда и голубь, так страстно и самозабвенно любила своего огнеокого бога, что даже не сердилась на людей, откровенно называвших ее храм в Аштишате «опочивальней Ваагна».

Но однажды Астхик разгневалась на жителей Тарона. Вызнав, что прелестная богиня каждую ночь спускается с горы Гргур, чтобы совершить ритуальное омовение в Евфрате, там, где река бежит через теснину, местные юноши разожгли на окрестных скалах большие костры, мечтая хотя бы раз полюбоваться божественной наготой.

Возмущенная подобной дерзостью небесная дива навела на Таронскую долину густой туман, напоминая, что никому не дано лицезреть ее божественную красоту (читай: тайну), кроме того, кто этой красотой обладает. Овеянный легендой, этот дивный уголок природы получил название Мшуш (мгла, туман), которое впоследствии трансформировалось в Муш.

В библиотеке Армянской патриархии Иерусалима хранится манускрипт, содержащий легенду о рождении богини любви. Опасаясь конкуренции брата-близнеца, Арамазд убил его и сбросил в море. Водная стихия зашипела и вспенилась от пролитой крови, а из пенистой зыби родилась Астхик. Богиня вышла из воды, и капли крови с ее ступней превращались в розы.

В честь богини, отождествляемой с египетской Исидой, ассиро-вавилонской Иштар, греческой Афродитой и римской Венерой, стояли храмы во многих городах, куда приходили за исцелением люди с тяжелыми недугами. Почему Астхик-Венера покровительствовала беременным женщин?

Только ли потому, что была богиней любви? Будем отталкиваться от астрономического фактора: период утренней и вечерней видимости планеты Венера длится примерно 263 дня, то есть близок к среднему сроку беременности у женщины.

Со временем биография Звездочки-Астхик обросла новыми страницами: вспомнили, что она – одна из дочерей (Ксисутра) Ноя, родившаяся после потопа. О ее принадлежности к роду патриарха Хоренаци приводит слова «превосходящей многих правдивостью» Беросовой сивиллы – одной из странствующих пророчиц.

Самой известной сивиллой в Риме считалась Кумская, ей приписывались пророчества из так называемых сивиллиных книг – священных рукописей этрусков и римлян, возникших в VI веке до н. э.

Игравшие огромную роль в религиозной жизни римлян, эти книги хранились в храме Юпитера на Капитолии. К ним была приставлена особая жреческая коллегия, и к ним обращались за советом в самых ответственных ситуациях. В 405 г. их сожгли по приказу Стилихона – правителя Западной Римской империи, но сохранилось 12 книг II века до н.э., и Хоренаци, очевидно, пользовался именно ими.

«До строительства башни, – излагает он со слов сивиллы, – и до разделения речи человеческого рода на языки, и после плавания Ксисутра в Армению, властителями земли были Зрван, Титан и Иапетосте» (они же Сим, Хам и Иафет. – А.М.). После раздела ими власти над всей вселенной Зрван усиливается и достигает господства над обоими братьями.

По завладении Зрваном власти Титан и Иапетосте не подчинились ему и ополчились на него войной, ибо он замыслил передать своим сыновьям царскую власть над всем миром. Титан завладел частью наследственных владений Зрвана.

Вмешалась их сестра Астхик и убедила положить конец распре. Они дали согласие на царствование Зрвана, но решили истреблять его детей мужского пола, чтобы он не воцарился потомствен­но над ними.

Назначили стражей следить за родами его жен. И после того как двое новоро­жденных были убиты, Астхик вместе с женами Зрвана задумала уговорить Титана спасти остальных детей и отправить на запад, на гору Дюцнкец, что ныне называется Олимпом».

Из отечественных преданий об Астхик, дочери Ксисутра, добавим еще, что после потопа она занималась изучением целебных свойств растений, произраставших в Араратской долине, затем отправилась совершенствоваться в медицине у египетских жрецов.

Именно эту сторону деятельности богини отражал разбитый царем Арташесом I вокруг Артаметской крепости «сад из различных цветистых благовонных растений, но не только для приятных зрительных удовольствий и обонятельных наслаждений, а и для приготовления из них лекарств, изобретенных любознательными врачами», – описывает историк Х века Товма Арцруни, подчеркивая, что в центре цветника стояла статуя самой богини.

Одним из любимейших праздников нашего народа во все времена был Вардавар, или Вардаматн («вард» по-армянски – роза), празднуемый в середине лета. По исконно армянскому календарю Вардавар приходился на самый конец года, время солнцеворота – 1 число месяца навасарда (11 августа), хотя имеются и другие сведения: отмечали его в день летнего солнцестояния – 22 июня.

Название праздника, связанного с Астхик и ее любовью к Ваагну, означает «осыпать розами». Даря розы и разливая розовую воду, богиня Астхик сеяла любовь по всей стране, а боровшийся со злом Ваагн охранял эту любовь. Однажды, узнав, что возлюбленный ранен, Астхик поспешила к нему босая. По дороге, не замечая ничего вокруг, она изранила ноги о кусты роз, и цветы покраснели от ее крови. Так красная роза стала символом любви.

В южных областях страны с Вардаваром совмещали день благословения винограда – в эту пору лоза достигала полной зрелости. Праздник сопровождался песнями-плясками, дарением роз в храме Астхик.

Влюбленные юноши выпускали в небо голубей. Если птица совершала три круга над кровлей дома любимой девушки, осенью ее выдавали замуж. Люди обливали друг друга холодной водой, разыгрывая символический обряд внутреннего очищения, обновления и вызывания дождя в засушливое время года.

Веря в плодоносящую силу воды, бесплодные женщины ходили в пещеру Цахкаванк на горе Аралер, где стояли под капающей со сталактитов водой, прося богиню послать им дитя. Стремясь затмить языческое празднество, христианский символизм связал традицию обливания водой с воспоминанием о потопе и обновлением человечества.

Очень гордился верховный Арамазд своим сыном Тиром, в честь которого радугу назвал «поясом Тира». В виде тетивы-радуги изначально изображался зодиакальный знак Стрельца, а антропоморфные черты лучника он приобрел в позднейшие времена. По легенде, прошедшая под аркой Тира девушка превращалась в юношу, а юноша – в девушку.

В этом любопытном отголоске арийского восприятия стихий мы сталкиваемся с переходом из одной сферы в другую, и бог Тир здесь воплощает стихию воздуха, выше которой преобладает мужское начало, а ниже – женское.

По ряду мнений, Тиру мы обязаны словом «Тер» – Господь, господин. Тира чтили 13 февраля: в этот день совершался праздник Терендез, Теарндарач («навстречу Господу»), который в христианскую эпоху вылился в праздник Сретения Господня.

Христианство переосмыслило праздник, но основную часть обряда сохранило в первозданном виде. Нетрудно догадаться, что мужские имена Тирайр, Тиратур, Трдат (Тиридат), название города Тиракатар и горы Тиринкатар («пик Тира») связаны с ним же.

Крылатый Тир, чье имя порой толкуют как «быстрый», был ученым богом, и за это Арамазд назначил его своим личным писцом и гонцом, а вдобавок ко всему доверил покровительство письменности, риторики, науки и искусства. Деятельность Тира особенно была по сердцу Арташесу I, и царь построил новое святилище просвещенного бога на том самом месте, где в VII веке родилась жемчужина нашего зодчества Звартноц.

По ночам бог-прорицатель Тир являлся людям и навевал им вещие сны, приоткрывающие завесу будущего. Вот почему его главное святилище носило название Еразамуйн – «погружение в грезы».

Эти грезы толковали жрецы, обучавшие подростков из знатных семей наукам, главное место среди которых отводилось астрономии и космографии. А на посвященные Тиру ежегодные празднества Тиракан в Еразамуйне собирались поэты страны – продемонстрировать свое мастерство.

Держа в руках чашу для огня, жрец выходил из храма и называл поэтическую тему. С вынесенной из святилища чашей связано, между прочим, слово «раман», некогда обозначавшее эту самую чашу: «гур» – «пламя» и «аман» («чаша, сосуд»), а сам верховный жрец выступал как «раманатар» – «несущий чашу с огнем».

Поскольку приказ пользовавшегося непререкаемым авторитетом жреца должен выполняться беспрекословно, то словом «раманатар» с течением времени стали называть военных командиров, а «раман» стало обозначать «приказ».

Торжественно провозгласив тему, жрец отпускал стихотворцев ровно на сутки – поразмышлять, погрузиться в грезы и в назначенное время предстать перед знатоками искусства стихосложения.

Лучшие произведения отмечались наградами, на головы победителей возлагали ивовые венцы, их титуловали венценосцами. Вот почему иву у нас называют деревом мечтаний и поэзии, а как символ и образ девичьей печали она вошла в поэзию значительно позже.

Почитание ивы перешло в христианство, и она стала символом праздника Цахказард (Вербное воскресенье) – дня триумфального входа Господня в Иерусалим перед Пасхой. В этот день толпы народа вышли навстречу Христу и устилали Ему путь ветвями оливы – символа мира, славы и ликования.

В праздник Цахказард, символизирующий пробуждение природы и приход весны, дарят друг другу ветви ивы и вербы, в храмах читаются отрывки из Соломоновой «Песни песней»: «Вот зима уже прошла; дождь миновал, перестал; цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен».

Тира идентифицируют с духом Грох (Grogh), чье имя переводится как «пишущий», не зря же от него произошло слово «тирацу» – «дьяк». Надо признать, свое имя Грох полностью оправдывал – писарем он был пунктуальнейшим: стоило человеку появиться на свет, как Грох вписывал новорожденного в книгу жизни, а на челе запечатлевал уготованную ему судьбу – чакатагир, предопределяя отпущенный срок жизни. Он зорко наблюдал за каждым, заносил в особый фолиант все грехи и благие поступки, чтобы зачитать их на последнем суде.

Если предсмертная агония длилась долго и душа никак не могла расстаться с телом, из-под головы умирающего убирали подушку, широко распахивали окна и двери, чтобы Грох мог беспрепятственно войти в дом, забрать душу и удалиться, положив ее за пазуху.

Подобно тому, как русские посылают к черту, армяне посылают к Гроху: «грох кез тани!» («писец тебя возьми!») и «грохи цоц!» («в объятия к писцу»). Прошли долгие-долгие столетия, и словом «грох» стали называть… писателей.

При всей любви к Тиру Арамазд уделял максимум внимания другому своему сыну, Арегу-Мигру (Mihr, Митра), которому доверил важнейшую сферу жизнедеятельности, назначив богом солнца и небесного света. Арег-Мигр – персонификация солнца, изображавшегося в виде диска с лучами, а чаще – в образе прекрасного юноши.

Чтобы подчеркнуть любовь к сыну, Арамазд назвал словом Мегекан седьмой месяц года (февраль), а восьмому дню каждого месяца повелел присвоить название «мигр» или «арег». В честь Арега-Мигра устраивались ежегодные всенародные торжества.

В такие дни народ собирался в назначенном верховным жрецом месте, чтобы испросить благословения небес у ритуального огня, зажженного им от капища. И вот что интересно: само понятие капища на древнеармянском языке обозначалось словом «мегъян» – от имени бога Мигра.

Он пользовался такой популярностью, что в нашей ономастике, включая топонимику, по сей день можно насчитать более 150 наименований, производных от его имени. От слова mihr произошло даже общеевропейское понятие миграции, что изначально понималось как путь, движение к свету, солнцу, теплу. И чтобы вникнуть в эту почти мистическую любовь к солнцеликому Мигру, продолжим нашу «миграцию» к его храму.

Армен Меружанян

Источник: vstrokax.net