Худший Новый год.

Не всегда на протяжении человеческой истории Новый год удавалось встретить в хорошей атмосфере. Авторы ПостНауки рассказывают, как мог бы выглядеть (или даже выглядел) худший Новый год в разные эпохи.

Периодов, когда древним людям было бы непросто справлять Новый год и вообще существовать, на самом деле было довольно много. Тяжелые годы переживало много поколений древних людей. Один из наиболее трудных периодов был 73,5 тысяч лет назад, когда на острове Суматра извергся вулкан Тоба и наступил пик оледенения. После этого события бо?льшая часть населения акватории Индийского океана просто вымерла. Что до тех, кто остался... В Индии есть место Явалапурам, там были найдены орудия, которые сохранились в слое того вулканического извержения (а он был до четырех метров толщиной). И когда древний человек ходит по этому пепелищу, в грусти роняет орудия, еды нет, резко похолодало (а ведь это Индия!) — это, наверное, самый худший Новый год из всех возможных.

Другой вариант событий, уже без катастрофических извержений, разыгрался примерно 18–20 тысяч лет назад. На это время пришелся максимальный пик оледенения на нашей планете в принципе. И людям, которые в это время жили в Европе, было совсем плохо. По некоторым оценкам, температуры достигали минус 60 °C, и еды, скорее всего, тоже было немного, лето было короткое. Удивительно, что, в отличие от жителей акватории Индийского океана, оледенение в Европе люди все-таки пережили. Это были очень сложные годы, но все-таки они их преодолели. Оставались стада, мамонты, бизоны, лошади, то есть какое-то угощение все-таки было. С другой стороны, на это время пришелся расцвет искусства: когда чукча в чуме ждет рассвета и заняться ему нечем, он начинает делать всякие разные игрушечки, резьбу по кости и все такое. То есть им было бы чем украсить елку, если бы она у них была. Но они сидели в приледниковой степи, там не было никаких елок. Вместо них люди украшали себя или, например, шаманов.

Еще один грустный эпизод — вымирание неандертальцев около 30 тысяч лет назад. Хотя в основном он был грустным только для них, поскольку на протяжении примерно 5 тысяч лет подряд для неандертальцев каждый год был худший Новый год: их становилось все меньше и меньше, а с юга толпами шли сапиенсы-кроманьонцы, загоняя неандертальцев во все более поганые места, сухие степи, пустоши в горах, сосновые леса. И им, вероятно, с каждым годом было все грустнее и грустнее, пока они не вымерли.

В Древней Греции, конечно, никто не праздновал наступление Нового года в ночь с 31 декабря на 1 января. У греков вообще не было для этого одной общей даты: в разных полисах и областях начало нового года отсчитывали от разных праздников по разным местным календарям.

В религиозном центре Греции, Дельфах, когда перевалы заносило снегом, оракул прекращал свою деятельность, Пифия не вещала ничего. Бог Аполлон улетал к гипербореям (то есть к нам), а его место занимал бог вина и виноделия ? Дионис. Тут-то и начиналось настоящее веселье ? Малые, или Зимние, Дионисии. И в Дельфах, и в Афинах, и во всем греческом мире пили вино, пели песни, потом ставили спектакли (от этих постановок и происходит театр). На стене стадиона в Дельфах даже сохранилась надпись о запрете проносить вина на стадион, это правонарушение каралось солидным штрафом. Так что у греков веселая пьянка-гулянка в это время года была, а Нового года не было.

А вот римляне эпохи принципата, в I–II века нашей эры, приберегали Новый год для политических беспорядков и заговоров. Так, 1 января 69 года нашей эры началось восстание германских легионов против императора Гальбы. Увы, Гальба плохо кончил: взбунтовавшиеся солдаты убили его, отрубили ему голову и носили ее по улицам, насаженную на копье. Такой вот праздник.

Императора Коммода, который любил выступать гладиатором, убили 31 декабря 192 года: его отравила его собственная любовница Марция, а когда яд не подействовал, Коммода задушил его раб-атлет (как мы бы сейчас сказали, фитнес-тренер). Следующий, 193 год вошел в римскую историю как Год пяти императоров: после Коммода они сменялись один за другим, так что Новый год снова вышел не самый удачный.

Аббатство Айона, расположенное на небольшом острове у западных берегов Шотландии, основал святой Колумба в 563 году. В первые несколько веков его существования населявшие его монахи переписывали книги и проповедовали пиктам; так продолжалось до конца VIII века, когда пришли викинги. Они разоряли Айону четырежды, и в конце концов монахи перебрались в Келлское аббатство (которое и дало название знаменитой Келлской книге, хотя, скорее всего, создана она была в Айоне). Нужно сказать, что эти два аббатства конкурировали за духовное лидерство в Ирландии, поэтому во второй половине IX века монахи вернулись, и аббатство Айона снова стало центром религиозной жизни, а Келлс отошел на второй план.

На Рождество 986 года монахи готовились к службе, но завершить ее им было не суждено: как лаконично сообщают анналы Ольстера, «норманны разорили Айону в сочельник. Убили аббата и 15 монахов». Настоятелем Айоны в тот момент был Маэль Киарэн уа Магне, преемник Колумбы. Аббатство не смогло оправиться от этого удара. Безусловное лидерство в сфере духовной жизни перешло к Келлсу.

Что стоит за этой атакой викингов? Была ли она обычным пиратским рейдом или за этими событиями кроется какой-то политический смысл?

В то время монастыри принимали деятельное участие в политической жизни; так, аббатство Айона поддерживало Олава Кварана, короля Дублина скандинавского происхождения. Он даже умер в Айоне, завершив там свое последнее паломничество. После его смерти влияние начал наращивать Годред I Харальдссон, заключивший союз с норманнами. Вероятно, одной из причин, по которым Годред напал на Айону, было желание ослабить сыновей Олава.

«Сколько горести и беспокойства в семействах. Еще не имею точного, ясного понятия об этом и злом и безумном заговоре… Бог спас нас 14 декабря от великой беды. Это стоило нашествия французов: в обоих случаях вижу блеск луча как бы неземного», ? писал Н. М. Карамзин П. А. Вяземскому 31 декабря 1825 года.

К тому времени Российская империя видела немало дворцовых переворотов и даже цареубийств, но восстание декабристов 14 декабря 1825 года было чем-то принципиально иным. Сотни представителей образованной элиты выступили не за смену монарха или династии, а за принципиальное изменение политического устройства страны, за упразднение самодержавия. У тех, кто вышел на Сенатскую площадь, были разные взгляды и представления о будущем России. Едины они были, пожалуй, лишь в одном: режим личной власти царя должен смениться властью закона. Источником же любого закона должна быть нация. Разумеется, это было запоздалое эхо Французской революции, и не зря Карамзин сравнивал восстание с «нашествием французов».

Как тогда, так и позже многие считали восстание декабристов безумным, некоторые ? «злым». Но, кажется, никто не сомневался накануне нового, 1826 года, что в России случилось нечто роковое и страна никогда не будет прежней. Деморализованная элита еще долго не посмеет думать о возможности революционных перемен. Власть станет считать любое посягательство на себя не просто бунтом, но святотатством. Появится даже целое учение, провозглашавшее, что этим-то Россия и отличается от Запада, что революции здесь невозможны. Сторонниками его станет цвет нации ? не только убежденный консерватор Карамзин, но и Пушкин, Самарин, Достоевский. Век русского Просвещения закончился, так и не дойдя до большинства жителей страны. Зима оказалась очень долгой.

Стоит сказать несколько слов о 7000 годе от Сотворения мира, или 1492-м от Рождества Христова. Количество сохранившихся данных невелико, поэтому невозможно доподлинно оценить весь объем ощущений современников накануне наступления этого нового года. Сегодня мы можем сказать, что чем ближе был 7000 год, тем напряженнее было его ожидание: на этот факт в российской историографии обратили внимание еще в XIX веке. Из последних исследований по эсхатологии мы знаем, что современники тех событий опасались наступления Апокалипсиса. С одной стороны, есть прямые указания Священного Писания о том, что день конца света не знает никто, кроме Бога Отца, а с другой стороны, были широко распространены представления о том, что конец света неминуем и должен настать. И были распространены сочинения эсхатологического характера, самое известное из них ? знаменитое откровение Мефодия Патарского, эсхатологический текст, который приписывается одному из раннехристианских богословов святителю Мефодию Патарскому. Его автор высчитал, что мир должен просуществовать ровно столько, сколько он и творился Богом. Бог сотворил мир, как известно, за семь дней, и автор этого сочинения считал, что один день Господень приравнивается к 1000 человеческих лет, соответственно, 7000 лет будет продолжаться история человечества, а потом настанет конец света.

Это откровение Мефодия Патарского оказалось чрезвычайно популярным. Так считали не только современники, далекие от церкви, но и в самой церкви не было уверенности, что время продолжит свое течение. Показательно, что такой важный момент, как расчет пасхалий, то есть расчет наступления дней Пасхи, был сделан только до 7000 года, а новую пасхалию рассчитали после несостоявшегося конца света (этим занималась именно церковь). И это очень любопытно характеризует состояние умов в то время.

Очевидно, конечно, что не только одно откровение Мефодия Патарского послужило основанием таких ожиданий. Были в хождении и другие тексты схожего содержания, да и сама обстановка способствовала тому, чтобы видеть в происходящих событиях что-то ужасное. Достаточно сказать, что в 1453 году, меньше чем за 40 лет до ожидаемого конца света, пала Византия, Константинополь был захвачен турками-османами. Это тоже воспринималось через призму того, что Господь дает определенные знаки, наказывая нечестивых за их большие грехи: даже Второй Рим, Константинополь, священный город, и тот не устоял и пал. Книжники XV века часто пишут, что какой-то знак, например явление мощей святых, «дан нам на укрепление в последние времена рода нашего». Какое-то природное явление также могло трактоваться как предзнаменование. Все это и создавало общую атмосферу. Примечательно, что иногда даже вклады в монастыри ? а это очень распространенная практика того времени ? давались на срок до 7000 года, то есть, по всей видимости, люди просто считали, что дальше это будет не нужно: придет Христос, будет Страшный суд и наступит совершенно новая эра.

Что касается неудавшегося Рождества и скверного Нового года, то здесь якобитам упорно не везло: Рождество 1715 года представители движения провели с королем Яковом в Перте. И, учитывая, что уже в феврале монарх бесславно отбыл во Францию, это празднование вряд ли можно было бы назвать веселым. Рождество 1746 года застало якобитское войско в Шотландии и также выдалось печальным: 21 декабря армия принца-регента пересекла англо-шотландскую границу и этим опрометчивым отступлением подписала себе смертный приговор. Однако если говорить не просто о тяжелом и мрачном праздновании, но о скорбных днях в полном смысле этого слова, то первое место здесь определенно держит 1766 год: 31 декабря король в изгнании Яков III, он же Джеймс Фрэнсис Эдвард Стюарт, лежал при смерти в своем доме в Риме, 1 января 1766 года он скончался.

Следует, впрочем, отметить, что Новый год для верующих католиков, к которым принадлежали якобитские короли в изгнании, имел куда меньшее значение, нежели Рождество. Хотя, поскольку в ходе Реформации празднование Рождества в Шотландии было запрещено, празднование конца календарного года (Хогманай) широко распространилось как заместительная практика. Вне всякого сомнения, хотя бы Карл-Эдуард, получивший во время восстания 1745 года какой-никакой опыт погружения в гэльскую культуру, имел о Хогманае некоторое представление. Однако для принца-регента Рождество было важным праздником не только по богословским причинам, но и по личным: рождественская символика активно использовалась якобитами в качестве эвфемизмов для политических месседжей. Так, знаменитый рождественский гимн Adeste Fideles («Придите, верные»), написанный ведомым якобитом Джоном Фрэнсисом Уэйдом в 1740-х годах, отсылает к реставрации Стюартов. Впрочем, кодирование рождения принца-регента под видом Рождества Христова и реставрации Стюартов под видом входа в Вифлеем имело своей целью не только и не столько польстить королю, сколько обезопасить исполнителей гимна от претензий со стороны властей — для непосвященных текст выглядел как совершенно нормальное литургическое песнопение.

Источник: postnauka.ru