Руководитель департамента NASA: «В конце концов мы полетим на Марс. И это займет два года»

24 ноября завершается первый этап российско-американского эксперимента SIRIUS. Шестеро испытателей – три женщины и трое мужчин - «вернутся на Землю» после репетиции полета на Луну. О том, почему NASA так заинтересовано в работе с российскими учеными, обозреватель «КП» Александр Милкус поговорил с руководителем департамента исследований человека NASA Уильямом Палоски.

…Мы с Уильямом Палоски сидим на продавленном диване в коридорчике между лестницей и внутренним балконом, откуда видны две длинные металлические бочки, в которых живут шестеро испытателей. Слева от двери большая комната с компьютерами – «центр управления полетом» - здесь держат связь с «космонавтами»-затворниками, репетирующими в этих самых бочках полет на Луну.

Мимо нас проходят люди в белых халатах с эмблемами Института медико-биологических проблем, и мы синхронно киваем им. Я не очень понимаю, что здесь, в здании наземного экспериментального комплекса ИМБП, делает руководитель департамента исследования человека Национального агентства по аэронавтике и исследованию космоса США. С 1969 по 1972 годы шесть американских экипажей прогулялись по Луне и кому как не им знать, как готовить космонавта к командировкам на спутник Земли.

Уильям Палоски

На Луну летали, радиацию не почувствовали?

- В программе SIRIUS, задача которой отрепетировать полеты на Луну и на Марс, NASA участвует как соорганизатор, - первым делом я спрашиваю Уильяма. - Но вы ведь туда уже летали почти пятьдесят лет назад. Это мы бы должны у вас учиться…

- Серьезный вопрос, - соглашается Уильям. – Да, благодаря программе «Аполлон» нам удалось многое узнать о способностях человека к выживанию в замкнутом пространстве и в открытом космосе. Тогда мы и поняли какие показатели нужны, чтобы отслеживать состояние здоровья экипажа в полете. Потом у нас была орбитальная станция «Скайлеб», полеты на шаттлах, программа «Мир»-NASA. С каждым полетом мы расширяем знания о биологических и медицинских аспектах освоения космоса. Сейчас американские и российские специалисты договорились о совместном участии в создании окололунной станции. Но нам еще многое нужно выяснить прежде чем на этой станции смогут работать люди.

СПРАВКА «КП»

NASA и Роскосмос в сентябре подписали соглашение о том, что после завершения полета МКС будут вместе строить станцию на орбите около Луны.

- Одна из проблем межпланетных перелетов – высокий уровень радиации, от которой космонавтов на МКС защищает магнитное поле Земли. Экипажи «Аполлонов» - это первые люди, которые должны были подвергнуться серьезному облучению. Но после возвращения не очень было заметно, что они получили большую дозу радиации.

- Мы тщательно обследовали всех побывавших на Луне астронавтов – и тех, кто опускался на поверхность, и тех, кто находился в корабле на орбите спутника, - говорит Палоски. - Результаты обследований открыты, они публиковались в медицинских отчетах. Все-таки миссии «Аполлон» были непродолжительными (длительность полетов экипажей, высаживавшихся на Луну, составляла от 11 до 13 дней – Ред.) и поэтому уровень воздействия радиации был относительно низким. У астронавтов по возвращении домой не было проблем со здоровьем, связанных с облучением.

Шесть месяцев – год - два

- Я читал, что в США критиковали программу исследований, разработанную вашим департаментом. Мол, на Марс лететь два года, а максимум, на что решилось NASA – это полет одного астронавта на МКС в течение года. Может, нужно было оставлять экипаж на станции пожить на два года?

- Мы стараемся идти последовательно. Сейчас миссии на МКС ограничены шестью месяцами. Этого вполне хватает для того, чтобы оценить качество работы и состояние здоровья экипажа. Но да – в конце концов мы полетим на Марс. И это займет два года. Поэтому сейчас мы продумываем шаги, которые нужны, чтобы подготовиться к такой миссии. Вот собираемся перейти от полугодовых экспедиций к годовым.

Затем мы планируем по крайней мере один полет сроком на год в дальний космос (видимо, имеется в виду к одному из ближайших к Земле астероидов. – Ред). А еще один годовой полет провести на станции на окололунной орбите. Потом хотим сравнить состояние здоровья обоих экипажей. И тогда следующим шагом полет на Марс и приземление на поверхности планеты. То есть увеличим продолжительность полета еще в два раза.

- То есть полетом Скотта Келли и Михаила Корниенко на год на МКС вы не собираетесь ограничиваться?

- Мы планируем полеты еще десяти членов экипажей, которые пробудут на станции по одному году. Может, пойдем по той же схеме, которая была в случае с Келли-Корниенко, когда два человека вместе прилетели на станцию и отработали целый год. А может, один астронавт будет летать целый год.

Анна Кикина за стендом рабочего места космонавта. Фото предоставлены ИМБП РАН

Станция будет находиться на орбите до 2024 года. Десять годовых полетов будут выполнены до этого времени. Первый начнется не раньше 2019 года. И это оставляет нам не так много времени на проведение исследований. Мы еще не определились до конца с логистикой, с тем, будут ли полеты последовательными или на МКС одновременно будет находиться несколько человек, несущих годовую вахту, но прилетевших в разное время. Но уже точно знаем, что таких полетов должно быть десять.

- Будут ли это международные экипажи?

- Если Роскосмос сочтет нужным, они могут тоже поучаствовать в таком эксперименте. Но это – детали. Русские будут летать или американцы - не имеет значения. Астронавты, космонавты - это люди и нам важно детально изучить реакцию человеческого тела на длительный полет.

- Вы уже вели переговоры с российской стороной об участии в таких миссиях?

- Участие российской стороны было бы для нас идеальным вариантом, поскольку ваши ученые используют несколько иные методы исследования. Но, как я понимаю, на данном этапе Роскосмос не очень заинтересован в участии, так как подобные эксперименты в России уже проводились. А у нас, в отличие от вас, подобных данных нет. Но мы всегда будем рады любому сотрудничеству – как со стороны России, так и других наших партнеров.

- А полета Скотта Келли в течение года вам не хватило? Ведь это было уникальное исследование – на земле находился брат-близнец Марк Келли и вы смогли сравнивать реакции двух по сути идентичных организмов.

- Мы должны более точно понимать реакцию человека на длительное пребывание в космосе. У нас есть большое количество астронавтов, которые были в полете шесть месяцев. И по этому периоду информации достаточно. Мы хотели бы провести схожее исследование уже в рамках одного года. Это даст возможность сверить данные, получить уникальную статистику.

Признаюсь, результатов исследований братьев Келли я еще не видел - мы ждем, что они будут опубликованы в конце года.

Используем российское…

- Мне рассказывали, что у американских астронавтов во время полета ухудшается зрение. У российских космонавтов таких проблем не наблюдали. С чем это, по-вашему, связано?

- Есть предположение, что ухудшение зрения связано с изменением кровотока в голове в условиях невесомости. Для того, чтобы избежать проблем со зрением у астронавтов, мы использовали российское оборудование – в том числе костюмы «Чибис» (Он улучшает кровоснабжение в невесомости – Ред.). Обобщающих результатов у нас пока нет. Как только мы получим все данные, сможем разработать необходимые контрмеры. Если такие возможны.

Думаю, тут нужно продумывать меры профилактики для экипажей, подготовку людей к полету. Может быть, при отборе в астронавты нам нужно опираться на другие физиологические критерии.

Маркс Серов (слева) и Илья Рукавишников проводят эксперимент . Фото предоставлены ИМБП РАН

- То есть на Марс человечеству лететь рано?

- Автоматические станции летают в дальний космос давно – то есть технически к этому мы готовы. А вот для пилотируемого полета на Марс у нас остался еще немало вопросов, на которые нужны конкретные ответы. Особенно это касается радиационного излучения, а также психологии поведения человека в условиях изоляции на протяжении длительного времени. Человек будет находиться вдали от Земли в течение двух лет без возможности пополнения припасов и замены оборудования, без шансов вернуться раньше срока.

Сейчас в США считают, что первые подобные миссии на Марс можно будет провести в начале 2030-40-х годов, то есть, не раньше, чем через 15 лет. Но если наши исследования будут проходить успешно, мы сможем ориентироваться на 2025-27 год.

Я уверен, что в ближайшие три-четыре года мы обязательно вернемся на Луну. Но к Марсу мы пока не готовы.

Гибернация – как в фантастических фильмах

- Я читал, что в NASA всерьез рассматривают вариант погружения астронавтов в глубокий долгий сон по дороге к Марсу. Гибернация – так называют такое состояние в фантастических фильмах.

- Действительно существует исследование, проводимое при поддержке Управления космических технологий NASA, по поводу гибернации и оправданности ее применения. Но исследования, скорее, затрагивают не медико-биологические, а технические стороны.

Кадр из фильма "Пассажиры"

С точки зрения медицины и биологии человека, мы не рассматриваем состояние гибернации как решение, на которое можно делать ставку в ближайшие годы. Тем не менее, NASA не исключает возможность применения такой технологии и, думаю, в перспективе гибернация будет использоваться. Все будет зависеть от того, что покажут результаты исследования. Впрочем, я отношусь скептически к такой возможности.

Больше 45 дней в «бочках» сидеть не хотят

- Уильям, все-таки, я не очень понимаю, почему NASA стало соорганизатором экспериментов на базе российского Института медико-биологических проблем. Что вам мешает построить аналогичный или похожий комплекс и проводить собственные исследования?

- Для нас первая проблема заключается в том, чтобы найти людей, которые дадут согласие на участие в таком продолжительном эксперименте. Я имеют в виду астронавтов, уже обладающих профессиональной подготовкой, подходящих под определенные возрастные критерии - сорок лет или около того. Мало кто из них может оторваться от своей основной работы и потратить много времени на участие в программе.

На сегодня максимальная продолжительность эксперимента в подобном комплексе, который у нас находится в Хьюстоне, не превышала 45 дней. Мы полагаем, что 60 дней – самый длительный срок эксперимента, на который согласятся астронавты-испытатели. Хотя технически мы можем проводить и более долгие эксперименты.

У нас есть определенные проблемы и с подбором многонациональных экипажей. В отряде астронавтов есть выходцы Азии, Северной Америки и Европы. Нам важно знать, насколько культурные различия могут отражаться на психологической атмосфере во время полета.

Так что есть много причин, по которым мы заинтересованы в совместных исследованиях с ИМБП.

- Но ведь у вас есть еще и «Марсианское общество» - добровольцы, которые живут в специально построенных модулях, имитирующих марсианскую станцию. Это просто кладезь информации…

- В прошлом мы участвовали в некоторых экспедициях «Марсианского общества». Мы принимали участие в некоторых подводных экспериментах, в частности в проекте Nemo, когда астронавты проходили подготовку на станции, погруженной на дно океана. Большинство таких экспериментов ориентированы на то, чтобы подготовить астронавтов к выполнению определенных операций на станции или за ее пределами. Но искусственно воспроизвести среду, в которой на другой планете будут работать люди очень непросто.

Мы считаем, что для нас сегодня более полезны физиологические и психологические эксперименты, связанные с состоянием здоровья членов экипажа во время длительного полета. С какими инструментами они будут работать – это инженеры придумают. Но вот как сохранить работоспособность экипажа после полета длинной в целый год?

В 1975 году на орбите состыковались советский корабль «Союз-19» и американский «Аполлон»

И не о политике…

- Сейчас США последовательно разрывает все деловые и финансовые связи с Россией. Единственный проект, в котором происходит полноценное сотрудничество – это космический. Не опасаетесь ли вы, что и сюда в конце концов доберутся политики?

- А что мы можем сделать? Не думаю, что мы в состоянии повлиять на ситуацию. Мы не политики, мы ученые. В обеих странах – и в России, и в США – люди гордятся достижениями в космосе. Я уверен, что совместная работа, нам, как ученым, принесет исключительную выгоду.

За нашими плечами стоят годы совместной работы, которую мы выполняли дружно и слаженно даже в конце 1960-х – начале 1970-х годов, когда политическая обстановка в мире была намного хуже нынешней.

СПРАВКА «КП».

После аварии на корабле «Апполлон-13» (1970 год) стало понятно, что нужны универсальные средства спасения экипажей. И в разгар холодной войны – в 1975 году – на орбите состыковались советский корабль «Союз-19» и американский «Аполлон». Этот полет назвали «Рукопожатие в космосе».

Покорение космоса – весьма дорогая затея, и, не думаю, что какой-то отдельно взятой стране по силам пройти этот путь в одиночку. И именно сотрудничество, включая работу на МКС, является приоритетной задачей для всего человечества. Я полагаю, что в какой-то момент политики все же прислушаются к населению своих стран, и поймут, что совместная работа необходима. Прагматизм в конце концов победит. Верю в то, что нам стоит продолжать дело, которым мы занимаемся уже многие годы: проводить исследования и открывать для человечества космос.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Полет на Луну: шестерых исследователей закроют на 17 дней в «межпланетном корабле»

Казалось бы, что за проблема: осуществить полет на Луну? В корабль сели, люк задраили, ракету запустили… Американцы вот в конце 60-х — начале 70-х годов прошлого века такое проделали шесть раз. Но — нет. В Институте медико-биологических проблем (ИМБП), что в Москве на Хорошевском шоссе, начинается цикл пятилетних экспериментов, посвященных перелету на спутник Земли. Мало того — программа эта совместная с NASA. Значит, и ученым из США тоже далеко не все понятно с будущими миссиями? Разбираемся, в чем смысл исследования под названием SIRIUS (подробности)