Поход на «крышу мира»

Поход на «крышу мира».

«Если шёл за тобой, как в бой,

На вершине стоял, хмельной,

Значит – как на себя самого,

Положись на него.»

В.С.Высоцкий «Песня о друге»

Написанная несколькими десятилетиями позже, песня Владимира Высоцкого вполне могла бы стать гимном советской экспедиции на Памир 1929 года. С небольшой поправкой – «как» из первой строчки можно было бы убрать.

Памир, «крыша мира», место, где сходятся высочайшие горные хребты планеты, является одновременно и перекрестком границ нескольких государств – и их интересов. В XIX веке здесь вели «Большую игру» разведчики двух империй, Российской и Британской. А в 20-х годах следующего века одной из приоритетных задач для советских пограничников стало перекрытие ферганского участка границы – через него происходило снабжение отрядов басмачей из Синьцзяна (Китай), Афганистана и Индии.

Первая база Ферганской группы пограничных войск в городке Ош фактически находилась в осаде – отсюда к ближайшей станции два раза в неделю отправлялись «конвои» с отрядами сопровождения, зачастую с боем прорывавшиеся к станции и обратно. И хотя к 1929 году основные крупные банды были уже разгромлены, а граница была по большей части перекрыта, вряд ли кто-то рискнул бы назвать тамошнюю обстановку «мирной».

Цели экспедиции группы альпинистов из «Общества пролетарского туризма и экскурсий» отнюдь не сводились к «пойти полазать по горам». Выглядели их задачи так:

- геологическое обследование золотоносных месторождений по долинам рек Танымаса, Муксу и Саук-Сая;

- составление точной географической карты до сих пор необследованного района по реке Саук-Сай;

- сбор представителей животного мира для Зоомузея Академии наук;

- восхождение на пики Ленина и Гармо.

Второй из этих четырех задач живо интересовалось военно-топографическое управление РККА. Впрочем, разведка золотых руд также была делом государственной важности. Сами же альпинисты мечтали о восхождении на высочайшую (как считалось в то время) вершину СССР – пик Ленина «с целью водрузить там бюст Владимира Ильича Ленина».

Вот как описывал начало поездки один из участников экспедиции:«Наши купе завалены альпинистским снаряжением и оружием. Разместились по двое в купе: я с Крыленко, два «мальца» вместе, а Бархаш с каким-то человеком, едущим должно быть в отпуск».

К слову, «начальник экспедиции, заядлый альпинист с солидным альпинистским стажем – Николай Васильевич Крыленко» был далеко не только альпинистом. Это еще и первый главнокомандующий Красной армией, а в момент экспедиции – прокурор РСФСР. Журналист же Лев Бархаш раньше был преподавателем Военной школы комсостава РККА.

Первоначальные планы были достаточно радужными. В Москве Крыленко обещал, что геологическая группа заранее подготовит продовольствие, транспорт и организует базы вплоть до высот в 5000 метров. Альпинистам останется лишь «с небольшим грузом» легко подняться на два семитысячника. При этом что такое «семитысячник» на самом деле, никто из советских альпинистов на тот момент не представлял. В те годы лишь британцы имели хоть какой-то опыт подготовки высотных экспедиций, но и их снаряжение по современным меркам выглядело смешным

Уже в Фергане выяснилось, что все значительно сложнее, чем виделось из Москвы. Оказалось, что геологи не подготовили баз, а наоборот – обещанных для экспедиции лошадей отослали в отдельных группах для разведки золота вдоль горных рек. Кроме того, подходы к одному из намеченных пиков – Гармо – были закрыты рекой Мук-Су, разлившейся из-за таянья снегов. И, наконец, подтвердились сведения о том, что в горах еще действуют отряды басмачей.

В результате альпинистам пришлось обращаться за дополнительной помощью к военным. Кроме лошадей, альпинисты получили от них по винтовке с сотней патронов. Кроме того, для сопровождения экспедиции был выделен взвод кавалеристов.

«Если прибавить к этим 8 недурно вооруженным членам экспедиции еще десяток стрелков-кавалеристов, у которых, кроме постоянного кавалерийского вооружения – винтовки, шашки, почти у каждого на фуражке был пришнурован капсюль, а к седлу приторочены белые бутылочки-бомбы, – то получался весьма внушительный по размерам и сильный по вооружению отряд, которому опасаться басмачей, оперировавших на нашем пути, во всяком случае было нечего».

Альпинистам повезло – крупных банд поблизости не оказалось. Мелкие же предпочитали не связываться с хорошо вооруженным отрядом. Но сама природа оказалась не менее опасным врагом. Несколько дней отряд исследовал берега реки Мук-Су, но разыскать подходящее место для переправы так и не удалось. Пришлось оставить Гармо и идти к пику Ленина. Здесь помог опыт красноармейцев, сумевших найти путь для лошадей. Двое кавалеристов затем отправились с московскими альпинистами наверх, на ледник.

«Шли друг за другом. Впереди рослый детина красноармеец Нагуманов, мы его звали просто «Нагуманыч», за ним Герасимов, потом я и последним второй красноармеец Сухотдинов. Веревка туго натянута. Иногда Сухотдинов задумывался, наступал мне на пятки и веревка ослабевала. Предупреждали задумавшегося и шли все выше и выше. Нагуманыч пробует ледорубом наст, после чего шагает. Иной раз ледоруб проваливается, тогда делаем остановку, натягиваем веревку и Нагуманыч ледорубом вырубает в трещине дыру для того, чтобы выяснить ее ширину и куда можно ступать или прыгать. При каждом подозрительном месте Нагуманыч предупреждает всех нас возгласом: «трещина» или «осторожно».

Вместе с альпинистами бойцы поднялись на 5600 метров. К слову, 5642 метра – высота вершины Эльбруса, самой высшей точке Европы. Но здесь до вершины оставалось еще очень далеко. К ней пошли четверо – Крыленко, Бархаш и двое молодых альпинистов, Стах Гонецкий и Арик Поляков (Арику на момент восхождения было 18 лет, Стаху – 16).

Группе удалось подойти к седловине на высоте 5850 метров, где её застала снежная буря. Попытка продолжить восхождение на следующий день не удалась – склон был покрыт снегом, выше уровня колен. Внизу это бы было не так уж страшно, а здесь, на высоте 6000 метров – почти непреодолимо.

«Глубокий снег и совершенная непригодность альпинистских ботинок на такой высоте для защиты нас от мороза – вот что решало вопрос, а не желание идти или не идти. Ботинки при нахождении все время в снегу смерзаются, и, будь на ноге хоть десять пар теплых носков, ноги моментально начинают коченеть».

Вниз на базу они дошли вечером следующего дня.

«Все товарищи были непохожи на самих себя – с облезлыми губами, с облупленными носами, прихрамывая на обе ноги, так как они были сильно поморожены. Пока мы им готовили ужин, они рассказывали нам о своих злоключениях. После ужина Крыленко собрал всех нас и подробно посвятил во все, что их постигло. А постигло их очень многое».

Другой состав экспедиции после такого повернул бы назад. Но Крыленко решил идти на второй штурм вершины, в этот раз – утеплив ноги обычными валенками. С ним пошли двое геологов – Латкин и Иванов, а четвертым вызвался Нагуманыч.

13 сентября они поставили палатку на высоте 6000 метров. Штурм вершины был намечен на утро следующего дня. Накануне резко ухудшилось самочувствие у Иванова – утром он не смог даже выйти из палатки. Термометр показывал температуру –30°, а затем вышел из строя. До вершины оставалось чуть больше километра – по вертикали.

После трех часов подъема сдался и повернул назад Латкин. Красноармеец Нагуманов дошел до отметки 6600 и идти выше не смог. Дальше к вершине Крыленко шел один. Сил еще хватало, до вершины оставалось несколько сот метров – не хватало лишь времени светового дня.

«Передо мной теперь было препятствие в десять раз более трудное. На эти 280 метров мне нужно было три часа, при некоторых усилиях — два часа с лишним. Другими словами, к 7 часам только в лучшем случае я мог рассчитывать добраться до вершины. В 7 часов вечера будет уже темно. На спуск нужно было положить не меньше трех часов. Немцы в свое время сделали этот спуск в два часа пятьдесят минут. Это значило, что, опять-таки в лучшем случае, я был бы только к 10 часам на базе.

Идти одному, в темноте… Без веревки, без помощи…

Я колебался. Сколько трудов, сколько усилий, сколько энергии — и вот почти у самой цели, не доходя каких-нибудь 280 метров… 6850–7130… И идти назад?

…Идти или не идти?.. Идти — безумие. Не идти?..

Благоразумие взяло верх. Было без четверти пять. Я повернул назад».

Через пять лет, в 1934 году, Крыленко вернулся к пику Ленина. В этот раз экспедиция называлась «Памирский учебный поход РККА», военными было большинство участников экспедиции. И снова первый штурм окончился неудачно – отряд поднялся до высоты 7000 метров, но сил преодолеть седловину уже не осталось. Отряд спустился до 4200 метров.

Здесь, после короткого отдыха, шестеро наиболее подготовленных снова пошли к вершине. Трое из них дошли: начальник восхождения, военно-морской летчик Касьян Чернуха, инструктор альпинизма Виталий Абалаков и военнослужащий Среднеазиатского военного округа Иван Лукин.