Геофизик Владимир Катцов — о бесполезности краткосрочных прогнозов и национальном плане по адаптации к изменениям климата
В Санкт-Петербургском государственном университете прошла открытая лекция директора Главной геофизической обсерватории имени Воейкова и координирующего автора проекта Климатической доктрины РФ (принята в 2009 году) Владимира Катцова. После нее ведущий климатолог страны рассказал корреспонденту «Известий» Кириллу Кудрину, что парниковый эффект, которым принято пугать, — это не всегда плохо. Однако как к хорошим, так и к плохим изменениям климата нужно готовиться.
— Вы упомянули, что глобальное потепление и парниковый эффект не всегда несут негатив. В каком же смысле это благо?
— Парниковый эффект — благо в том смысле, что без него жизнь на нашей планете была бы невозможна. Температура у поверхности Земли была бы около минус 18° С. Парниковый эффект является следствием того, что в атмосфере присутствует ряд примесей, например, водяной пар, углекислый газ и некоторые другие. Разумеется, парниковый эффект действовал на нашей планете и до появления человека. И сегодняшние плюс 15° С средней глобальной температуры делают Землю вполне комфортной для проживания.
Но если человечество в результате своей хозяйственной деятельности начинает существенно повышать содержание парниковых газов в атмосфере, то происходит дальнейшее повышение температуры у поверхности Земли. И оно становится уже отнюдь не желательным. Так называемое глобальное потепление — одно из наиболее очевидных проявлений изменения климата — чревато самыми разными последствиями.
— Насколько быстро теплеет наша планета?
— В так называемую индустриальную эпоху особенно в последние десятилетия — очень быстро. Опять же — собственные колебания температуры и концентраций парниковых газов в атмосфере Земли были всегда. Но сейчас последних накоплено беспрецедентное количество. По крайней мере за последние 800 тыс. лет — период, многократно превышающий время существования человечества! В 2015 году содержание углекислого газа в атмосфере достигло психологической отметки в 400 частиц на миллион (по сравнению, например, с 280 частицами на миллион в середине XVIII века). С конца XIX века глобальная приземная температура повысилась на 0,85°С. Это чрезвычайно много и чрезвычайно быстро для данной характеристики.
— Чего в связи с этим стоит ожидать жителям России?
— В нашей стране в 2009 году был подписан очень важный документ — Климатическая доктрина Российский Федерации. Разработка доктрины была поручена Росгидромету. Над документом в числе прочих работали специалисты из Росгидромета и РАН.
В доктрине было отмечено, что изменения климата для России в смысле последствий неоднозначны. Наша страна, как и некоторые другие, например, Канада, скандинавские государства, обладает территориями с суровым, холодным климатом. И на первых порах потепление, то есть смягчение климатических условий, в ряде аспектов будет нам даже выгодно.
Понятно, например, что облегчение ледовых условий в Арктике несет в себе некие новые экономические возможности. Или смещение к северу южной границы зоны рискованного земледелия — тоже, по-видимому, хорошо. Все эти новые возможности надо использовать. Для этого нужен взвешенный грамотный план действий на соответствующей научной основе. Но если использование новых возможностей потребует от нас определенных усилий, в том числе инвестиций, то климатически обусловленные неприятности придут к нам сами. И будет их много. По отношению к ним нужна упреждающая адаптация.
— Адаптироваться к изменениям мы будем уже в этом веке?
— И не просто в этом веке. Этим заниматься нужно уже сейчас. Парижское соглашение по климату 2015 года, которое Россия уже подписала, но пока не ратифицировала, поставило важность адаптации к изменениям вровень по значимости со смягчением антропогенного воздействия на климатическую систему. И у нас в России тоже будет создаваться национальный план адаптации к изменениям климата. Это поручено Минэкономразвития.
— А как же специалисты?
— Планы адаптации — это результат диалога между климатологами и специалистами разных секторов экономики. Этот диалог необходимо наладить. Мы ожидаем, что сделать это удастся в ближайшем будущем. Во многих странах этот процесс уже запущен, где-то национальные планы адаптации даже уже созданы.
— Так все-таки что важнее: уменьшить выбросы парниковых газов или заранее подготовиться к худшему?
— Как я уже сказал, особенностью в международных переговорах последних лет стало то, что если раньше абсолютно доминировала тема смягчения воздействия на климат, снижения уровня выбросов и так далее, то сейчас человечество осознало, что какая-то часть изменений климата неизбежна. Поэтому нужно, продолжая попытки смягчить воздействие на климатическую систему, разрабатывать и реализовывать меры адаптации. Я думаю, что это разумно. К тому же в ряде случаев эти усилия взаимосвязаны.
— Насколько можно полагаться на прогнозы климатологов экономистам, аграриям и представителям других отраслей? К примеру, вы можете спрогнозировать, что через 10 лет в районах Якутии, где раньше ничего не росло, можно будет что-нибудь сеять?
— Когда речь идет о будущих изменениях климата, то есть об изменении статистики погоды, мы не пользуемся прогнозами в классическом смысле этого слова. Мы даем так называемые перспективные оценки будущих изменений, используя сценарный подход. Мы ведь не знаем, как будет развиваться человечество дальше. Может быть — бурно и агрессивно, безоглядно выбрасывая в атмосферу парниковые газы. А может быть, люди, осознав опасность, договорятся и смогут сократить выбросы парниковых газов в атмосферу. Это вряд ли возможно спрогнозировать. Поэтому мы пытаемся ответить не на вопрос «что будет?», а на вопрос «что будет, если…»
А что касается 10 лет, о которых вы сказали, — это так называемая серая зона предсказуемости. На таких и более коротких временных интервалах собственная изменчивость климатической системы (шум) еще сравнима с изменениями за счет внешних воздействий (сигналом).
